Жизнь. Дуэль. Судьба. Софья Привис-Никитина

У тебя ж одна конфорка простаивает? – сладким голосом пропела Эля.

      – Так нет больше сковородок, да и так на всех хватит. Садись, будем чай пить.

      – Скажи мне, Ляля! – уже не пропела сладким голосом, а прошипела Элечка. – Ты это нарочно?

      – Что нарочно? – взмахнула ресницами Лялька, – ты о чём?

      – Ни о чём, а о ком? О подарке твоём, о грузине, с чего это ты так расщедрилась, что таким красивым мужиком разбросалась? Неужто настоящую цену ему не знала? И не ври мне, пожалуйста, про свою неземную любовь и про то, что никогда и ни с кем. Эти песни прибереги для Отелло своего доморощенного, а я хочу знать правду!

      – Какую правду? Да о чём ты, Эля? Он что обидел тебя? Этого быть не может! Я знаю Мираби уже год! Он порядочный человек, да что у вас, в конце концов, произошло? Ты мне можешь толком объяснить?

      «Не знает, не спала, не виновата!» просверкнуло молнией в Элином электронном мозгу, значит, и знать ей ничего не надо, и никому не надо!

      – Да так, стремительный он больно! – томно потянулась Эля. Лялька счастливо и доверчиво улыбнулась в лицо подруги:

      – Ну, вот и хорошо, вот и прекрасно, я рада, что у вас всё сладилось. Мираби хороший и очень добрый. Может быть, ты с ним счастье своё найдёшь, Элечка?

      – Может, и найду! – мрачно улыбнулась Эля.

      – А мы с Вадимом решили пожениться! Завтра заявление подаём! Я даже не верю своему счастью! – Лялька рассыпалась счастливым почти детским смехом, и так жалко стало её, хоть плачь!

      Ну куда лезет? Куда лезет? Сожрёт её этот пёс талантливый с мамашкой своей стопудовой! Она хотела что – то осторожно – предостерегающее сказать, хотела, но не смогла. Глянула на Ляльку и уста сомкнулись.

      На неё смотрела потрясающей красоты женщина в обрамлении такого плотного кольца любви, что Элины щёки заливало румянцем. «Ай да Ляля!» только и смогла подумать. Оставалось только надеяться на чудо.

      Взлетев на второй этаж, Эля долго топталась у двери. От того, какое лицо будет на ней надето, когда она войдёт в комнату, зависело многое, в том числе и её, Элино, материальное равновесие. Грузина в комнате не оказалось.

      Эля опять сбежала вниз, там уже сыпал присказками на своём родном языке Мираби. Язык певучий и музыкальный ласкал слух, и, хотя перевода никто не знал, однако все, кого природа наделила памятью и музыкальным слухом, с удовольствием повторяли и катали во рту круглые, как галька красивые грузинские слова.

      О, если бы хоть один из них знал, какие грязные ругательства они выбрасывали во вселенную! Но всем было уютно и весело и, конечно, больше всех веселился грузин. Он – то знал, что говорил!

      Элино появление Мираби почувствовал спиной, вздрогнул, оглянулся искательно и наткнулся на Элин влюблённый и незамутнённый взор. В город вернулись поздно: то ли в гостиницу ехать, то ли Элю провожать? Дилемма.

      Проводил, помялся у подъезда, потом рванул за Элей в лифт, и был приглашён, что называется: «на палочку чая». То ли грузин встал на котурны, то