ЛитРес: чтец
Все книги издательства ЛитРес: чтецВерочка
«Иван Алексеевич Огнев помнит, как в тот августовский вечер он со звоном отворил стеклянную дверь и вышел на террасу. На нем была тогда легкая крылатка и широкополая соломенная шляпа, та самая, которая вместе с ботфортами валяется теперь в пыли под кроватью. В одной руке он держал большую вязку книг и тетрадей, в другой – толстую, суковатую палку…»
Машина, записывающая сны
«Такси остановилось у белоснежного забора. Дальше водитель ехать отказался, туманно ссылаясь на какой-то запрет. До будки охранника Попову пришлось идти пешком. Охранник долго и придирчиво рассматривал приглашение и документы, время от времени задавая уточняющие вопросы. Фотографию он изучал так пристально, что Попова так и подмывало предложить воспользоваться микроскопом. Однако он все же удержался – судя по роже, этот парень вряд ли оценит остроту…»
Переводы
«Кто нам сказал, что всё исчезает? Птицы, которую ты ранил, Кто знает? – не останется ли ее полет? И, может быть, стебли объятий Переживают нас, свою почву…» ИЗ АВСТРИЙСКОЙ ПОЭЗИИ РАЙНЕР МАРИЯ РИЛЬКЕ. 1875–1926 «Кто нам сказал, что всё исчезает…» ИЗ АНГЛИЙСКОЙ ПОЭЗИИ ВИЛЬЯМ ШЕКСПИР. 1564–1616 ПЕСНЯ СТЕФАНО. из второго акта драмы “Буря” НАРОДНЫЕ БАЛЛАДЫ РОБИН ГУД СПАСАЕТ ТРЕХ СТРЕЛКОВ РОБИН ГУД И МАЛЕНЬКИЙ ДЖОН ИЗ ИСПАНСКОЙ ПОЭЗИИ ФРЕДЕРИКО ГАРСИА ЛОРКА. 1898–1936 ГИТАРА ПЕЙЗАЖ СЕЛЕНЬЕ ПУСТЫНЯ ПЕЩЕРА ИЗ НЕМЕЦКОЙ ПОЭЗИИ ИОГАНН ВОЛЬФГАНГ ГЁТЕ. 1749–1832 «Кто с плачем хлеба не вкушал…» НАРОДНЫЕ ПЕСНИ 1. «Что ты любовь моя…» 2. «Как распознаю я твой дом…» 3. ОРЕШИНА 4. «Мне белый день чернее ночи…» 5. ЖЕНИХОВЫ ЧАСТУШКИ 6. ДОНЫНЕ О БЕДНЫХ ДЕТЯХ ДЕВИЧЕСКАЯ МОГИЛА [Стихи неустановленного поэта.] ИЗ ФРАНЦУЗСКОЙ ПОЭЗИИ ШАРЛЬ БОДЛЕР. 1821–1867 ПЛАВАНЬЕ 1 2 3 4 5 6 7 8 БРЕТОНСКИЕ НАРОДНЫЕ ПЕСНИ 1. «Милую целуя, я сорвал цветок…» 2. «Вскочила утречком с зарей…» 3. ВСЕГО ЛЕСА ВДОЛЬ… 4. ХОРОВОДНАЯ 5. ТОРОПЛИВАЯ НЕВЕСТА ИЗ БОЛГАРСКОЙ ПОЭЗИИ ЕЛИСАВЕТА БАГРЯНА (р. 1893) ПРАВНУЧКА НИКОЛА ЛАНКОВ. 1902–1965 ИСПОВЕДЬ ЛЮДМИЛ СТОЯНОВ. 1886–1973 ГУСЛЯРСКАЯ ИЗ ПОЛЬСКОЙ ПОЭЗИИ ЮЛИАН ПШИБОСЬ. 1901–1970 БЕГСТВО МАТЕРИК ГОРИЗОНТ ЛЮЦИАН ШЕНВАЛЬД. 1909–1944 РАССВЕТ (Вступление к поэме “Сцена у ручья”) АДАМ ВАЖИК РАДОСТЬ СОВЕТСКАЯ ИЗ ЧЕХОСЛОВАЦКОЙ ПОЭЗИИ ОНДРА ЛЫСОГОРСКИЙ МАМЕ БАЛЛАДА О КРИВОЙ ХАТЕ ПЕСНЯ О РАБОТНИЦЕ НА СОВЕТСКОЙ УКРАИНЕ СОН ВАГОНОВ 1 2 3 ИЗ ГРУЗИНСКОЙ ПОЭЗИИ ВАЖА ПШАВЕЛА. 1861–1915 ГОГОТУР И АПШИНА (Старинная быль) 1 2 3 4 5 ЭТЕРИ (Поэма) 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 РАНЕНЫЙ БАРС (Поэма) ИЗ ЕВРЕЙСКОЙ ПОЭЗИИ ИЦХОК ЛЕЙБУШ ПЕРЕЦ. 1851–1915 БИБЛЕЙСКИЙ МОТИВ СЕРДЦЕ САНКИ ГЕРШ ВЕБЕР ДАНТЕ ТРОПЫ БЫТИЯ Ф. КОРН «О, кто бы нас направил…» СТИХИ НЕИЗВЕСТНЫХ ПОЭТОВ ВОЛК И КОЗА МОЯ ПЕСНЯ И Я ПЛОТОГОН (ДИТЯ И СОБАКА) СТИХИ БЕЛОРУССКИХ ЕВРЕЕВ ПЕСНЯ ПРО СОБАКУ И РЕБЕНКА МЕЛЬНИЦА ИЗ УКРАИНСКОЙ ПОЭЗИИ ИВАН ФРАНКО. 1856–1916 «Сыплет, сыплет, сыплет снег…» ХРИСТОС И КРЕСТ ПИСЬМО ЛЮБВИ «Отступились сердца от меня…» «Не разлучай меня с горючей болью…»
Верочка
«Иван Алексеевич Огнев помнит, как в тот августовский вечер он со звоном отворил стеклянную дверь и вышел на террасу. На нем была тогда легкая крылатка и широкополая соломенная шляпа, та самая, которая вместе с ботфортами валяется теперь в пыли под кроватью. В одной руке он держал большую вязку книг и тетрадей, в другой – толстую, суковатую палку…»
Спасение Фатьмы
«Мой брат Мустафа и моя сестра Фатьма были почти одинакового возраста. Брат был старше самое большее двумя годами. Они искренне любили друг друга и вместе содействовали всему, что могло облегчить нашему болезненному отцу тяжесть его старости. Когда Фатьме исполнилось шестнадцать лет, брат в день ее рождения устроил празднество. Он пригласил всех ее подруг, угостил их в отцовском саду изысканными кушаньями, а когда наступил вечер, пригласил их немного проехаться по морю на лодке, которую он нанял и по-праздничному украсил. Фатьма и ее подруги с радостью согласились, потому что вечер был прекрасный, и город, особенно вечером, если смотреть с моря, представлял великолепный вид. Но девушкам так понравилось в лодке, что они уговаривали моего брата ехать все дальше в море. Мустафа же неохотно соглашался, потому что несколько дней тому назад показался разбойничий корабль…»
Славянская душа
«Чем дальше я углубляюсь памятью в прошлое и дохожу, наконец, до событий, сопровождавших мое детство, тем сбивчивее и недостовернее становятся мои воспоминания. Многое, вероятно, было мне рассказано впоследствии, в более сознательное время, теми, кто со вниманием и любовью наблюдал мои первые шаги; многого со мною и не было вовсе, а, слышанное или читанное когда-то, оно слишком тесно приросло к моей душе. Кто поручится, где в этих воспоминаниях кончается фактическая сторона, где начинается давнишняя, обратившаяся в непривычную истину сказка и где, наконец, граница, на которой та и другая так причудливо мешаются?..»
Князь Серебряный (сборник)
Алексей Константинович Толстой
Граф Алексей Константинович Толстой (1817–1875) остался бы в истории русской поэзии и литературы благодаря одному только лирическому шедевру «Средь шумного бала…». А ведь им создано могучее историческое полотно «Князь Серебряный», знаменитая драматургическая трилогия о русских царях, неувядаемая сатира «История государства Российского…», злободневная и по сей день. Бесценен его вклад в сочинения небезызвестного Козьмы Пруткова. Благородный талант А.К.Толстого, его творчество до сих пор остаются живым литературным явлением.
Жена
«Милостивый государь, Павел Андреевич! Недалеко от нас, а именно в деревне Пестрове, происходят прискорбные факты, о которых считаю долгом сообщить. Все крестьяне этой деревни продали избы и всё свое имущество и переселились в Томскую губернию, но не доехали и возвратились назад. Здесь, понятно, у них ничего уже нет, всё теперь чужое; поселились они по три и четыре семьи в одной избе, так что население каждой избы не менее 15 человек обоего пола, не считая малых детей, и в конце концов есть нечего, голод, поголовная эпидемия голодного или сыпного тифа; все буквально больны. Фельдшерица говорит: придешь в избу и что видишь? Все больны, все бредят, кто хохочет, кто на стену лезет; в избах смрад, ни воды подать, ни принести ее некому, а пищей служит один мёрзлый картофель. Фельдшерица и Соболь (наш земский врач) что могут сделать, когда им прежде лекарства надо хлеба, которого они не имеют? Управа земская отказывается тем, что они уже выписаны из этого земства и числятся в Томской губернии, да и денег нет. Сообщая об этом вам и зная вашу гуманность, прошу, не откажите в скорейшей помощи. Ваш доброжелатель…»
Искупление
«– Ну, как она там? По-прежнему? Обо мне и слышать ничего не хочет? Понятно… Ладно… Давай так. Снова собери ей продукты, принеси, скажи, что от тебя, что ты – подруга и не можешь не помочь ей в трудную минуту… Я это уже говорил? Да я все понимаю……»