Эксмо
Все книги издательства ЭксмоОдинокая звезда
Переехав в Пенсильванию, Сара оказалась в одиночестве и растерянности – ни работы, ни близких друзей. И вдруг – неожиданное предложение: стать помощницей семидесятилетней Сильвии Компсон. Поначалу Саре совсем не понравилась старушка, и она уже готова была отказаться от работы, но совершенно случайно увидела удивительное лоскутное одеяло ручной работы, которое сделала Сильвия. Неужели острая на язык старая леди, живущая отшельницей, способна создать такое чудо? И это все решило. Сара согласилась на предложение Сильвии и получила не только работу, а гораздо большее – научилась шить одеяла и услышала от Сильвии множество историй о женщинах, когда-то переживших предательство, но не утративших веру в добро и любовь. Пестрые лоскутки под проворными иглами становились красивейшими одеялами, а удивительные истории, рассказанные Сильвией, придавали Саре уверенность в себе: если героини этих историй смогли справиться с трудностями, то и она обязательно сможет.
Из журнала «Ковент-Гарден»
«Один француз, мой любимый автор, которого я не раз цитировал в своих сочинениях, отмечает, что „людям свойственно говорить о себе, о своих детях и своих семьях, причем всегда в превосходной степени. Но (добавляет он), если бы те, кто имеет склонность к подобным самовосхвалениям, представили себе, сколь обременительны они для окружающих, они бы, может статься, научились вести себя несколько осмотрительнее и не злоупотреблять терпением своих собеседников. Еще более примечательно, что люди, которые постоянно себя хвалят, если и упоминают кого-то другого, то лишь с целью человека этого опорочить. Делается это, может статься, для того, чтобы самоутвердиться за счет опороченного и чтобы, порицая соседей, вызвать – по контрасту с ними – всеобщее одобрение“…»
Про мою маму и про меня
«Каждый человек чего-то хочет от жизни. Когда мне исполнилось десять лет, я впервые задумалась – чего же хочу я. «Хочу стать известной!» – шепнул мне внутренний голос. Интересно, почему у людей такая тяга к славе? Тогда я не задавала себе этого вопроса, я просто хотела чего-то достичь. Оставалось определить – чего. То есть поставить цель, к которой я потом должна буду всю жизнь стремиться. Итак, я твёрдо была уверена, что, во‑первых, жизнь без цели – пуста и, во‑вторых, что за интересную, яркую жизнь надо бороться. Прежде всего – с собственной ленью, то есть практически с самой собой. Потому что из художественной литературы я знала, что все замечательные люди очень много трудились, прежде чем чего-нибудь достичь. Надо было только найти поприще, на котором эту лень преодолевать…»
Шёл отряд по берегу…
«– Ну сколько можно быть таким тюхой? Это только дома ты такой шустрый, со мной мастер огрызаться и бабушку передразнивать, а в школе? – Сегодня мама посетила родительское собрание – и теперь делилась впечатлениями. А я и не знал, что положение у меня настолько критическое. Оказалось, что менее активного в общественной жизни ребёнка, чем я, во всей школе с собаками не сыщешь. Даже результаты моего трудолюбия – уверенные четвёрки и в боях добытые пятёрки – маму не радовали. Она ограничилась вздохами о тройках. Однако…»
Холодная голова
«Дарья Петровна, шестидесяти девяти лет, заслуженный педагог, преподаватель русского языка и литературы с более чем сорокалетним стажем, мать двух взрослых дочерей и бабушка троих внуков, влюбилась в соседа по даче. Точнее, ответила на его ухаживания. О соседе Петре было известно всё и ничего. Вдовец, имеет взрослого сына, предположительно – алкоголика. Или наркомана. Или просто бездельника. Пётр – строитель на пенсии, на десять лет младше Дарьи Петровны. Хороший сосед. Всегда помогал по хозяйству – крышу подлатать, текущий кран посмотреть. К Дарье Петровне он неизменно относился с большим почтением…»
Мюша и Нюша
«Дабы читатель, коли нечем на досуге заняться, лучше представил себе моё отношение к матери, ему необходимо знать, что мать для меня не один человек, а два. Мюша и Нюша. Разобраться, кто есть кто, несведущему человеку трудно; я помогу. Мюша добрая, Нюша злая. Позовет меня ласково: «Ракуша», «Ракушечка», «Ракушок», «Ракондакока», – Мюша. А сурово крикнет: «Ракло!», да ещё присовокупит какое-нибудь прилагательное пожестче, – Нюша…»
По крышам за облаками
«Хорошо, что в нашем городке дома приклеены друг к другу. В тесноте, да не в обиде. Когда надо смыться из дома, крыши – настоящее спасение. Если умеешь скакать и карабкаться. Сегодня, когда за мной гналась разъярённая мамаша, я тысячу раз поблагодарила Вселенную за то, что родилась с длинными ногами! Среда. По средам я возвращаюсь сама из школы. У меня четыре урока и лёгкий рюкзак. Пока все остальные сидят на религии, я скачу по улице, потому что моя мамаша подписала мне вольную. Я же иностранка, крещёная православная, зачем мне уроки католичества? Так говорит мама, а я повторяю. Сидеть лишний час в школе совсем неохота…»
На чёрной лестнице
«Максим гордился своим домом, иначе пришлось бы его ненавидеть. Он всем говорил, что такой дом остался один в Москве – доходный дом конца позапрошлого века, с высоченными, «как в Питере», потолками, с лабиринтом коридорчиков и крошечных комнат в каждой квартире, с ванной на кухне, опять же, «как в Питере», а главное – с чёрными лестницами…»
Я не отдаю свои игрушки
«Мне в детстве нравилось одно украшение – орех на верёвочке, но бабушка подарила его двоюродной сестре. Может быть, сочла, что я ещё мала, а двадцатисемилетней дылде как раз подойдёт такое украшение. Не знаю, нравилось ли оно двоюродной сестре, я не видела, чтобы она его носила, но меня так притягивали его гладкие блестящие бока и неброский шершавый рисунок…»
Тигровый глаз
«После уроков не хотелось идти домой, потому Лебедев и сидел подолгу в гардеробе, который напоминал облетевший поздней осенью лес – прозрачный, дудящий на сыром промозглом ветру, совершенно голый. А ведь утром здесь всё было совсем по-другому, и хромированных вешалок, согнувшихся под тяжестью курток, драповых пальто и цигейковых шуб, было не разглядеть. Это неповоротливое царство грозно нависало, воинственно дышало нафталином, придавливало и норовило вот-вот рухнуть, чтобы тут же затопить собой кафельный пол и банкетки с разбросанными под ними кедами и лыжными ботинками…»