«Давно уже театром не интересовались так, как сейчас. Кажется, только и интересуются, что театром. Куда ни придете, – по третьему слову разговор о театре. Скоро здороваться будут: – А! Доброго здоровья! Как похаживаете в театр? – Да благодарю вас! Слава Богу! Каждый день. Вы как?..»
«Видел я Живокини или не видал? Вероятно, видел. Мое первое воспоминание о театре смутно и ярко в одно и то же время. Мне года 4, лет 5. Большой театр. Мы сидим в ложе. Я видел какой-то странный спектакль…»
«Позвольте сказать несколько слов о гнусном коверкании великих русских писателей на сцене. Я видел на днях „Идиота“ в Александринском театре. „Идиот“, как это известно некоторым посетителям Александринского театра, написан Достоевским. И, по моему мнению, всякая переделка в драму романов Достоевского есть сама по себе идиотство…»
«Чудные дела творятся на свете, господа. Другой раз погибнет человек, потом раздумаешься: – Из-за чего погиб человек? Только руками разведешь, да и плюнешь. А другой человек, который рецензент, при этом еще как-нибудь нехорошо и выругается…»
«– Тебя, болвана, не спросились! Ты душу из меня, негодяй ты этакий, вынуть хочешь? Душу? – кричал Иван Иванович. Петр Сидоров, сапоги бутылками, стоял – к-к-ка-налья! – отставив ногу и „довольно спокойно“ говорил: – Ругаться есть воля ваша, потому как вы губернаторы и человек военный. А только и я, как, стало быть, председатель местного отдела „Союза русского народа“, дозволить не могу…»
«Г-н Теляковский приехал в Москву. Г-н Обухов делал ему доклад. – Ну, а певец такой-то? – Температура – тридцать девять и шесть, пульс – сто двадцать. – Лежит? – Никак нет-с. Поет…»
«Я хотел бы быть страшно богатым человеком, чтоб пригласить к себе обедать г. Ростана. Я не пожалел бы никаких денег, – и пригласил бы петь нам Мазини, Таманьо, Патти, Зембрих, Баттистини. Тарелки стояли бы пустые, но… Вместо супа, – пел бы Таманьо. Вместо рыбы, – были бы трели Аделины Патти…»
«Два московских дня. Прощеное воскресенье и Чистый понедельник. Прощеное воскресенье. Рогожская. Улица, которая носит название: – Хива. Попахивает Азией…»
«Сальвини был в бешенстве. – Болван! Идиот! Осел, который не умеет ступить шага! Он топал ногами, плевал, ругался, как извозчик…»
«Маленькая, карманная книжечка, в кожаном переплете, с золотым обрезом. На первой странице тщательно и красиво выведено: – Моя жизнь. Елизавета Арагвина-Номарская. На второй странице написано: „Я с детства была очень красива. Когда мне было 12 лет, я влюбилась в аптекарского помощника“.…»