«…В прошлом году за драку в ресторане Ясона посадили в тюрьму. Оказывается, он заплатил деньги ресторанному певцу, чтобы тот спел «Здравствуй, моя Мурка». Но певец почему-то отказался петь эту песню, хотя обещал спеть любую другую. Из-за этого все и началось. Чик вообще считал всю эту историю очень глупой. Если уж Ясону было совсем невтерпеж послушать «Мурку», то он мог прийти к ним домой, и Чик ему спел бы ее, и притом бесплатно…»
«…Чик подошел к лошади. Она была рыжая. От нее пахло приятным запахом пота и кожей седла. Лошадь искоса смотрела на Чика и клацала удилами. Когда Чик приблизился к лошади, он почувствовал волнение. Точно такое же волнение он испытывал, когда приближался к морю. Чик очень удивился похожести этого волнения на то, потому что лошадь ничем не напоминала море. Может быть, дело было в том, что запах ее напоминал запах моря? Чик осторожно скинул поводья со штакетника и вывел лошадь на улицу. Лошадь послушно шла за ним. Чик остановил лошадь, закинул поводья к седлу и, задрав ногу, попытался вставить ее в стремя…»
«Анна Ивановна входит в класс. Говорит торжественно: – Ну, девочки, сегодня у нас большой день. Садитесь. Посмотрела я дома ваши работы. Аня, Вера, Шура, Таня и Нюся, встаньте. Пять девочек встают бесшумно…»
«После уроков Маруся шагает по улице не спеша, как взрослая, как настоящая первоклассница в форменном платье. И кажется ей, что весь город смотрит на неё. Капитан лётчик идёт ей навстречу…»
«Шёл я однажды зимой по лесу. Было особенно тихо, по-зимнему, только поскрипывало где-то старое дерево…»
«В ту зиму снег ещё не выпадал. Реки и озёра давно льдом покрылись, а снега всё нет и нет…»
«Норка до того ревнует меня к Жульке, что, когда я позову к себе Жульку, – бежит с большой быстротой…»
«Мать моя вставала рано, до солнца. Я однажды встал тоже до солнца… Мать угостила меня чаем с молоком. Молоко это кипятилось в глиняном горшочке и сверху всегда покрывалось румяной пенкой, а под этой пенкой оно было необыкновенно вкусное, и чай от него делался прекрасным…»
«Жулька не может отвыкнуть, чтобы при всём своём уважении к Ваське за ним не погоняться по комнатам…»