«Это было в 92-м, голодном году, между Сухумом и Очемчирами, на берегу реки Кодор, недалеко от моря – сквозь веселый шум светлых вод горной речки ясно слышен глухой плеск морских волн. Осень. В белой пене Кодора кружились, мелькали желтые листья лавровишни, точно маленькие, проворные лососи, я сидел на камнях над рекою и думал, что, наверное, чайки и бакланы тоже принимают листья за рыбу и – обманываются, вот почему они так обиженно кричат, там, направо, за деревьями, где плещет море…»
«Мне кажется, что для рабочего класса было бы полезно усвоить такой взгляд на культуру. Всё, что именуется культурой, возникло из инстинкта самозащиты и создано трудом человека в процессе его борьбы против мачехи-природы; культура – это результат стремления человека создать силами своей воли, своего разума – „вторую природу“».
«…Она стояла на каминной доске, рядом со старинными часами, была очень хорошо сделана и считала себя лучше всех в кабинете. Её ближайшим соседом был бронзовый Меркурий; он помещался на мраморном утёсе, в который был вделан циферблат часов. Тут же находился маленький чёртик из папье-маше, гипсовый бюст Гейне и две вазы с высушенными цветами. Все они давно уже стояли на каминной доске, прекрасно знали друг друга и, когда в кабинете никого не было, – вступали в беседу друг с другом. В эту ночь у них не было никакого основания отступать от усвоенной ими привычки…».
«За время 1906–10 годов мною прочитано более четырёхсот рукописей, их авторы – „писатели из народа“. В огромном большинстве эти рукописи написаны малограмотно, они никогда не будут напечатаны, но – в них запечатлены живые человечьи души, в них звучит непосредственный голос массы, они дают возможность узнать, о чём думает потревоженный русский человек в долгие ночи шестимесячной зимы…»
«Товарищи, меня сегодня назвали счастливым человеком. Это правильно, перед вами действительно счастливый человек – человек, в жизни которого осуществились лучшие его мечтания, лучшие его надежды. Смутные мечтания, может быть, неясные надежды, может быть, но это именно те надежды, те мечтания, которыми я жил…»
«…Лет пятнадцати я чувствовал себя на земле очень не крепко, не стойко, всё подо мною как будто покачивалось, проваливалось, и особенно смущало меня незаметно родившееся в груди чувство нерасположения к людям…»
«Особенность этой войны – в том, что она всенародна; её ведёт не только армия, – механическая сила, нарочито приспособленная к разрушению такой же механической силы врага, – её ведут не только люди, профессионально обречённые на смерть, – нет, в ней принимают деятельное участие, и за страх и за совесть, люди высоко развитого интеллекта – учёные, литераторы, поэты, представители того общественного и очень тонкого слоя, который именуется интеллигенцией…»
«Кола – городишко убогий, неказисто прилеплен на голых камнях между рек – Туломы и Колы. Жители, душ пятьсот, держатся в нем ловлей рыбы и торговлишкой с лопарями, беззащитным народцем. Торговля, как ты знаешь, основана на священном принципе „не обманешь – не продашь“. Пьют здесь так, что даже мне страшно стало, бросаю пить. Хотя норвежский ром – это вещь. Всё же прочее вместе с жителями – чепуха и никому не нужно».
«Грамотность – необходима. Это я говорю серьёзно: грамотность совершенно необходима для всех людей, а в особенности для тех, которые занимаются литературой…»