«… Пиратское судно решило пристать к этому месту, чтобы закопать награбленное сокровище: скованный железом сундук, полный старинных испанских дублонов, гиней, золотых бразильских и мексиканских монет и разной золотой, осыпанной драгоценными камнями утвари… Грубые голоса, загорелые лица, хриплый смех и ром, ром без конца…»
«У детей всегда бывает странный, часто недоступный пониманию взрослых уклон мыслей. Мысли их идут по какому-то своему пути; от образов, которые складываются в их мозгу, веет прекрасной дикой свежестью. Вот несколько пустяков, которые запомнились мне. …»
«… План у Мишки был такой: залезть за ширмы около печки в комнате тети Аси и там умереть. Это решение твердо созрело в голове Мишки. …»
«… После звонка прошло уж минут десять, все уже сидели за партами, а учитель географии не являлся. Сладкая надежда стала закрадываться в сердца некоторых – именно тех, которые и не разворачивали вчера истрепанный учебник географии… Сладкая надежда: а вдруг не придет совсем? Учитель пришел на двенадцатой минуте. …»
«Я очень люблю детишек и без ложной скромности могу сказать, что и они любят меня. Однажды я нашел настоящий путь к детскому сердцу, да так основательно, что потом и сам был не рад…»
«… У нее дьявольское терпение. Свое «а зачем» она может задавать тысячу раз. – Лида! Говори прямо: что тебе нужно? Запирательство только усилит твою вину. Женская непоследовательность. Она, вздыхая, отвечает: – Мне ничего не надо. Я хочу посмотреть картинки. – Ты, Лида, вздорная, пустая женщина. Возьми журнал и беги в паническом страхе в горы. – И потом, я хочу сказку. …»
«… Я считаю его дураком, и поэтому все наше знакомство произошло по-дурацки: сидел я однажды вечером в своей комнате (квартира состояла из ряда комнат, сдаваемых плутоватым хозяином), сидел мирно, занимался, – вдруг слышу за стеной топот ног, какие-то крики, рев и стоны… Я почувствовал, что за стеной происходит что-то ужасное. Сердце мое дрогнуло, я вскочил, выбежал из комнаты и распахнул соседнюю дверь. …»
«…Больше всего меня злит то, что какой-нибудь читатель-брюзга, прочтя нижеизложенное, сделает отталкивающую гримасу на лице и скажет противным, безапелляционным тоном: – Не может быть такого случая в жизни! …»
«… О своих первых шагах на сцене я рассказывал в другом месте. Но мои последующие шаги должны быть (я так полагаю) также интересны для читателя. Вот один из таких шагов. …»
«… – Помилуйте. Вы пришли в самый счастливый момент: уник на унике и уником погоняет. Вот, например, как вам покажется сия штукенция? «Штукенция» – передняя ножка от массивного деревянного кресла. – Гм… да! А сколько бы вы за нее хотели? – Восемьсот тысяч! – Да в уме ли вы, батенька!.. В ней и пяти фунтов не будет. – Помилуйте! …»