Когда Ангелина в волочащейся по земле шиншилловой шубе, в крокодиловых сапогах являлась на крыльце – люди падали ниц, тянули руки, иконки, костыли, гипсовые культи, фотокарточки пропавших родственников, узелки с их вещами:– Матушка провидица, снизойди! Ручку дай облобызать! Удостой, глянь своим светлым глазиком! Ясновидица наша! Кудесница, милая! Куда укажешь своей белой рученькой, где ступишь ангельской ножкой?
Боевое крещение. Заступил на смену в 7 утра, закончил в 7 следующего утра – и на лекции. Шёл в раскоряку, как ночная бабочка с полицейского субботника. Дома не мог уснуть: в голове, как стёклышки в калейдоскопе, мельтешили картинки прошедшей смены. Ноги ломало как у девяностолетней старухи. Именно древние старики и старушки – основной контингент 7-й терапии. А ещё бомжи, нарики, цыганки-попрошайки и прочий антисоциальный элемент. За глаза нас называют богадельней, бомжатником, шалманом.
Чтобы снять груз с души, женщина может обратиться к психотерапевту или священнику. Излить душу чужому усталому, равнодушному дядьке – и уйти с пустым кошельком и чувством неудовлетворённости. Или бесплатно поплакаться подружке. Та заблестит глазёнками, жадно поучаствует в твоей судьбе, разахается, капнет крокодилову слезу – а назавтра о тебе будет оживлённо перетирать весь город… Благодарим покорно, уж лучше вот такой небольшой уютный, полудомашний тренинг. Здесь все равны – как в бане. – Я Маша. Я толстая неудачница. – Похлопаем Маше.
Книга целиком состоит из постов вашей покорной слуги в ЖЖ.Соцсети – безусловно, убийцы времени. Это игрушка для взрослых. Хобби для тех, у кого его нет. Иллюзия дружбы.Помните, у Толстого: «Раскидывать на все стороны паутину любви: кто попадётся, того и брать»? Вот и я раскидываю «сети любви» для подобных мне, запутавшихся во Всемирной паутине.Любовь получилась сердитая. Но ведь: «Друг критикует – враг гладит по шёрстке». И ещё: «Только на то можно опираться, что оказывает сопротивление».
…Полюбила дождливыми вечерами ходить на вокзал. Там царил особый уют неустроенности. У всех временно выбита почва из-под ног, все сидят на чемоданах, все выдернуты из привычных мирков.Но все, в конце концов, с облегчением вернутся домой, в тепло родных стен. Устало распакуют чемоданы, сядут под уютный жёлтый или зелёный абажур, заварят чай. А значит, и у неё всё утрясётся, и она однажды причалит к пристани под названием Семья.
Боевое крещение. Заступил на смену в 7 утра, закончил в 7 следующего утра – и на лекции.Шёл в раскоряку, как ночная бабочка с полицейского субботника. Дома не мог уснуть: в голове, как стёклышки в калейдоскопе, мельтешили картинки прошедшей смены. Ноги ломало как у девяностолетней старухи.Именно древние старики и старушки – основной контингент 7-й терапии. А ещё бомжи, нарики, цыганки-попрошайки и прочий антисоциальный элемент. За глаза нас называют богадельней, бомжатником, шалманом.
…И снится ей сон. Будто среди ночи раздается звонок в дверь. Подходит она, готовая к чему-то, в белом плаще. Открывает – Антон с другом: высокие, красивые, оба с рюкзаками. Жадно, жадно тянет она руки обнять сына. А порог перешагнуть не может – и медленно сползает по стене на пол.И слышит над собой голоса. Друг спрашивает: «Антон, чего это твоя фотография на столе в черной рамке?» Сын молчит. «А с мамой твоей что такое?» Сын снова молчит. А потом говорит: «А с мамой сейчас всегда так будет».
Передо мной шевелилось большое живое тело. Я в недоумении ходил вокруг, как лилипут вокруг связанного Гулливера. Я чётко усвоил одно: ЭТО нельзя выпускать живым. Но и держать долго тоже нельзя. А что с ЭТИМ делать? Зачем-то же я ЭТО поймал и связал. Надо что-то предпринимать, действовать как-то.
Что это я всё о женщинах, да о женщинах? Мужчины ведь тоже люди. Взгляните на нашего героя-холостяка глазами его пушистого питомца. Всем хорош хозяин, если бы не приходящие женщины. Но кот знал, что напрасно гостьи примеряли на себя роль будущих хозяек. Что Димины мягкость и плюшевость – обманчивы. Что Дима чмокнет их и захлопнет за ними дверь – навсегда.Ну вот, начинаешь писать о мужчине, а получается всё равно про женщину. Потому что мужчина без женщины – это так нудно, плоско, пресно…
Из обезболивающих – в лучшем случае укол новокаина. И грозный рык врача:– Чего орёшь? Поменьше надо было перед мужиком ноги раздвигать!Помогает стопроцентно: вопли из абортария мигом утихают. В самом деле, у врача нервы не железные: с утра до вечера слушать вопли, как в гестапо.Но самая лучшая анестезия: крупная тёплая рука медсестры. В наиболее невыносимые, мучительные моменты сжимаешь эту спасительную руку сильно-сильно…