Манящая тайна. Сара Маклейн

к губам – прохладное шампанское прекрасно утоляло жажду, внезапно ставшую невыносимой. Он опустил бокал – и тот исчез в никуда. И в тот же миг к нему шагнула какая-то красавица, шагнула прямо в его объятия.

      – О, ваша светлость… – Она одарила его чарующей улыбкой.

      Они начали танцевать, и казалось, что все их движения возвращались из каких-то далеких воспоминаний. Однако женщина в его объятиях вовсе не казалась воспоминанием; она была теплой и страстной, к тому же достаточно высокой, чтобы быть ему идеальной парой.

      Музыка играла все громче, они танцевали все быстрее, и вскоре море лиц в бальном зале стало отдаляться, исчезать в темноте, после чего стены вдруг обрушились и…

      Внезапно он почувствовал что-то тяжелое на рукаве. И глянул на руку, обтянутую черной тканью – совершенно безупречной, за исключением белого пятна размером с шестипенсовую монету.

      Воск капнул из канделябра над головой, однако же…

      Прямо у него на глазах пятно стало жидким и потекло по рукаву нитью растаявшего меда. Женщина в его объятиях потянулась к этой жидкости; ее длинные изящные пальцы гладили его рукав, и от этих прикосновений по всему телу растекался жар.

      А потом она вдруг поднесла руки к его глазам.

      У нее красивые руки.

      Красивая кожа.

      Хорошо, что на ней нет перчаток.

      Он окинул взглядом ее длинную руку от запястья до плеча. Какое совершенство!.. Кроме того, у нее были изящная шея, чувственные губы и очаровательный носик, глаза же… О, таких глаз он никогда еще не видел. Один голубой, а второй – зеленый.

      Ее губы изогнулись, когда она произнесла:

      – Ах, ваша светлость…

      В зале уже давно никого не было, оставались только он и она.

      Мара Лоув.

      Очнувшись на полу библиотеки, Темпл резко вскочил на ноги, громко выругавшись. У ног его валялся плед в зеленую и черную клетку, но то, что эта женщина, опоив его ночью, затем укрыла одеялом, ничуть не утешало. Он представил, как она стояла над ним, спящим, и чуть не взревел от ярости.

      Она опоила его и сбежала! Снова!

      За этой мыслью тут же пришла другая.

      Боже милостивый, она жива! Значит, он ее не убивал! Он не убийца!

      Темпл провел ладонью по лицу, пытаясь собраться с мыслями. И вдруг заметил, что она не просто ушла.

      Она оставила записку, нацарапанную поперек вчерашних новостей, и приколола ее к его груди шпилькой – словно он, Темпл, был посылкой, предназначенной для доставки почтой.

      Он сорвал записку, прекрасно понимая, что ее содержание вряд ли сможет унять его гнев.

      «Я надеялась, что до этого не дойдет, но я не позволю вам запугать меня или применить ко мне физическое насилие».

      Темпл с трудом удержался от порыва скомкать записку и швырнуть в огонь. Она думает, что это к ней применялось физическое насилие? Но ведь именно он оказался на полу собственного кабинета…

      «Мое предложение – это честный обмен, ничего более. Если вы решите, что готовы к переговорам, буду рада вашему визиту для беседы на равных».

      Это