Операция бюрократия. Александр Заглядин

раритета.

      3. Справка о том, что указанная брошь, работы мастера Фаберже, не является культурной ценностью и не состоит под охраной государства. Успеваете?

      4. Справка о том, что проданная драгоценность не находится в розыске. Простите, давайте зачеркнем этот пункт, потому что это я возьму на себя. Ведь я, же милиционер.

      5. Письменные подтверждения двух свидетелей факта продажи вами броши гражданину Кочеткову И.Г.

      6. Квитанция из налоговой. Да, конечно…, об уплате налога на продажу изделия из драгоценных металлов, на сумму сделки, превышающую десять тысяч американских долларов. Есть, успели или повторить?

      7. Выписку из программы телепередач за 17 ноября 1995 года подтверждающую факт рекламы деятельности фонда поддержки и помощи больным детям, подписанную генеральным директором канала…, какой там был канал? Да, вспомнил: РСТВ. Так, дальше…

      8. Объяснения участкового милиционера майора Никешина, как там его, по-моему, Д.В., подтверждающие деятельность фонда на его участке. Стоп, упустил, как я мог, записывайте.

      9. Характеристики на покупателя, да все верно, представленные двумя независимыми гражданами, не состоящими с ним в родственных связях, следующее.

      Но терпение Зои Константиновны лопнуло. Она почувствовала, что находится на грани срыва и, пытаясь успокоиться, спросила: – «Скажите, Егор Андреевич, это все действительно нужно или вы просто надо мной издеваетесь?».

      – Конечно, нужно, Зоя Константиновна, еще как нужно. Все это, каждый перечисленный мною документ нужно тщательно выверить и прописать все необходимые данные и факты. Каждый документ из данного списка – есть необходимое условие для судебного делопроизводства, ведь он помогает найти и наказать преступников. Вот вы только представьте, – увлекся Хромов, – нас уже с вами не будет, а потомки будут читать наши документы, и восторгаться нашей работой, они все поймут, КАК мы с вами работали!

      – Ну, ты и гаденыш бюрократический, – жесткий блеск выцветших глаз говорил о том, что Зоя Константиновна сдалась и дала волю своим чувствам и эмоциям.

      И вновь непорядочный следователь испытал чувство страха. Оно прокатилось холодком по спине, и он понял, чтобы это остановить нужно дожимать, добивать эту жуткую старуху.

      – Если ты желаешь продолжить дело, то должна представить все документы, – он вдруг тоже перешел на ты, совершенно не считаясь с вежливостью и чувством такта, – без документов не будет дела! Ты все как положено, должна прописать…

      – Встретила бы я тебя на фронте, удушила бы собственными руками, – сквозь зубы, перебив собеседника, произнесла Зоя Константиновна.

      – На фронте, на фронте, – передразнил ее Хромов, – знаю я, кем ты была на фронте, подстилка офицерская! Думаешь, цацку повесила, и все мож…

      Зря он это сказал. Вообще зря он все это затеял. Уж лучше бы Хромов был честным милиционером, который просто выполнил свою работу. Нужно было совсем немного, всего-навсего найти преступников.