Киев. Григорий Григорьевич Качала

сети.

      «Привет. Детектив. По поводу пропавшего парня.» – написал Иван.

      «Что хотели?» – поинтересовалась девушка.

      «Найти его нужно. Мать – волнуется. Не знаете где бы он мог быть?» – спросил Иван.

      «Он очень странный парень.» – ответила девушка.

      «А найти его где?» – снова спросил Иван.

      «Не знаю.» – ответила девушка.

      Иван положил телефон обратно в карман.

      –Скажи, Борька, – сказал он. – а почему ты думаешь что нужно было жить так, как ты и другие нормальные мужики жили? Кто сказал что это было справедливо и правильно?

      –Все так жили. – ответил Борька.

      –А если сейчас прикажут сверху, как тогда, в Советском Союзе, мочить не верных, ты будешь? – спросил Иван.

      –Буду, разумеется. – ответил Борька.

      –Понятно! Все мне с тобой понятно, Борька! – сказал Иван, наливая водку.

      Иван и Борька выпили еще несколько раз. Наконец-то был готов их шашлык. Его принесла та же девушка и она уж точно сейчас была ни к месту. Иван с Борькой не могли дождаться ее ухода. Когда девушка ушла, Иван сделал уже знакомый для Борьки жест – он кинул тысячу гривен на стол и сказал Борьке:

      –Пошли!

      Борька расстроился. Он хотел поесть, но ему в какой раз этого сделать не удалось. Они вышли и пошли дальше. Ночь казалась длинной. На душе у Борьки было спокойно даже при том что ему не удалось нормально поесть. Он думал про что-то свое, личное. Возможно, он переживал снова какие-то свои светлые воспоминания из своего светлого Советского прошлого, в котором ему, молодому, обещали светлое Советское будущее, которому не суждено было сбыться. «Ну и что?» – думал он. – «Все в порядке. Все еще впереди.»

      Вдруг из неоткуда, Борька увидел самые злые, волчьи глаза в своей жизни. Они смотрели в него так, как будто пронизывали его, как стрелы, как лазерные пушки, которые стреляли невидимыми лучами. Этих лучей нельзя было увидеть, их можно было только лишь почувствовать. Они постоянно били, больно. Это был Иван. Он смотрел как бог. Как судья. Как человек, который сын божий. Он был там чтобы вершить правосудие. Борька по инерции шел к Ивану навстречу.

      –Стоять! – заорал Иван.

      –Что случилось? – в ужасе прошептал Борька.

      –Ты скот! Деланый петух! – орал Иван. – Ты что, тварь, себе позволяешь?! Ты что, продажная дура деланая, себе позволяешь, а?! Петух!

      Иван со всего размаху ударил Борьку в челюсть, немедленно сломав ее. Борька рухнул наземь. Неизвестно сколько он так времени провел. Сначала он ничего не видел и ничего не понимал. Сначала не было ничего. Затем он увидел свою маму. Он видел только лишь тьму и ее.

      –Сыночек! – сказала мама Борьке. – Родненький мой! – она зарыдала.

      Борька очнулся от того что он рыдал. Он лежал на земле. Боль, которую он испытывал в челюсти и животе, была невыносимой. Иван бил его острием своего ботинка в живот. Борька прикрывался обеими руками, но острый носок правого ботинка Ивана пробивал защиту Борьки из обеих рук и доставал до слабого, беззащитного живота. Борька хотел заорать, но его тело его не слушалось. Он даже не мог дышать. Но вот ему удалось сквозь