Доктрина спасения. Антон Кучевский

к искусству нанизанные на колья. Из нескольких торчали стрелы.

      – Морская… Ведьма, – словно выплюнул последнее слово мой новый знакомый. – Знаешь, куда тебя привезли?

      – Свиньи, грязь, окружающие меня чванливые кретины… – сделала вид, что задумалась я. – Неужели это блистательное королевство Аргентау?

      Иногда, конечно, лучше промолчать.

      Тем не менее, умением промолчать в нужный момент я, увы, за двадцать с лишним лет не обзавелась. Вот только покажется, что умею держать язык за зубами, как вдруг вырвется… и тактичность однозначно не входит в число моих талантов. Надо будет все же поработать над собой – если, конечно, останусь в живых.

      Били недолго, но от души. Я даже закрыться от тяжелых, окованных металлом сапог толком не могла – сказалась тяжелая дорога, голод, затекшие суставы и уже перенесенные побои. Один из ударов, особенно милостивый, окончательно погасил свет в непутевой ушастой голове.

      Я пришла в сознание на вонючей соломенной подстилке, уткнувшись лицом в эту самую солому и переживая то ли кошмарный сон, то ли череду жизненных событий перед тем, как окончательно умереть. Во всяком случае, распухший и сломанный нос пытался сказать, что я отнюдь не в королевских палатах, единственный худо-бедно открывающийся глаз, в котором все двоилось, это лишь подтверждал. А тело, ощущая жесткий каменный пол через тончайшую постель, выносило окончательный вердикт – меня бросили в тюремную камеру.

      Уже было. Правда, тогда мне не грозила смерть просто потому, что я не умею держать язык за зубами.

      Попытавшись встать, потерпела сокрушительную неудачу. Сил не осталось. Руки, которыми хотела опереться о землю, просто разъехались в стороны. Я застонала от бессилия.

      Оттолкнувшись от стены, перевалилась на спину. Слабое усилие вызвало тошноту, да вот только желудок был пуст. Губы пересохли, их покрыла корка засохшей крови. Я подняла руку, преодолевая тяжесть увесистого рунического браслета, ощупала плечи, лицо. Кто-то небрежно оказал помощь, наложив бинты на предплечье – кто? Где я?

      – Смотри, шевелится еще, – донесся странный голос. Тональность его постоянно менялась, едва ли не на каждом звуке. Решила, что мне мерещится. Немного визгливый, похоже, что женский.

      Я повернула голову в ту сторону, силясь разглядеть говорившую, однако перед глазами плавали два или три нечетких пятна. Ухитрилась выдавить из себя едва слышный хрип:

      – Где я?

      – На званом обеде у виконта Стоунширского! – хохотнуло другое пятно, затем в бок больно врезался какой-то твердый предмет. – Жри, существо… а то совсем копыта отбросишь.

      Я нашарила под рукой какой-то плод и с силой вгрызлась в склизкую, безвкусную мякоть. Как будто вареную репу сварили еще раза три. Безвкусно. Больно. Двигать челюстью больно, жевать обломками зубов – целая агония. Демоны их раздери, солдаты оставили мне один-единственный клык – левый нижний,