Доктрина спасения. Антон Кучевский

прикрикнул один из тех, что ехали сзади, и попытался ткнуть меня копьем. Я схватила копье обеими руками и резко потянула на себя, упершись ногами в прутья клетки, вследствие чего оружие полностью оказалось внутри, едва не задев Чаку. Служивые, напротив, не стали нас бить, а разразились дружным хохотом. Особенно усердствовал, задыхаясь, дородный тип с сальными, маленькими глазками, на пивном котле которого и открытый шлем сидел с трудом:

      – Хо-хо, ихахахах, а я тебе говорил, Трааги, не стоит рабыням давать всякое – оторвут с корнем!

      – Оставь, – вздохнула Раэ. – В тесноте клетки с подобным оружием не развернешься. Уж точно не против арбалетов.

      – Пусть попробует забрать, – огрызнулась я.

      Мне, знаете ли, страшно не нравится, когда меня тыкают острыми предметами.

      – Так-так, – протяжно произнес кто-то из-за спины. – Кажется, у нас назревает бунт?

      – Скажи своим ублюдкам, чтоб засунули свои копья себе в задницы, раз не умеют их в руках удержать!

      – Демон, дорогуша моя, я, кажется, был слишком добр к тебе… следовало дать тебе подохнуть еще тогда, в камере, – спокойно сказал саррус, снимая шлем. Да, точно он, тот самый водонос. На меня уставился глаз теплого карего оттенка:

      – Отдай копье, будь хорошей собачкой.

      – Подавись, – прошипела я и едва удержала в себе желание швырнуть его прямо в грудь конвоира. Перевернула и протянула древком вперед. Саррус кивнул, забрав оружие, и обратил взор на проштрафившегося стражника:

      – Трааги – сортирные работы. По возвращению. Декады хватит, думаю.

      – Но, капитан Ном…

      – Полторы декады, – скучающим голосом произнес саррус.

      – Слушаюсь!

      Они продолжали зубоскалить – к веселью подключились и те, кто успел хватко ограбить неизвестного рыцаря, а я шумно вздохнула и снова уселась на дно телеги, обхватив руками колени.

      – Он еще хороший, – шепнула Чака, подбираясь ко мне. Скрипнув, телега снова нехотя поехала вперед.

      – Кто?

      – Ном. Самый вменяемый из всей красноперой толпы.

      – Ну, учитывая, что большинство из них – местные… – покачала головой я.

      – Это как-то влияет на твое мнение? – поинтересовалась Игла.

      – Скажем так… традиции здесь резко отличаются от того, что я привыкла видеть. И с более высокой вероятностью уроженец Ургахада окажется способным на милосердие и благородство, чем большинство местных ублюдков.

      – Сложно уследить, – нахмурилась узколицая. – То есть, ты считаешь нас более жестокими и подлыми, чем ургахадцев? Весь народ?

      Чака рассмеялась – визгливо, неприятно. Вообще, у нее не самый мелодичный голос на всем Кихча, как и у меня.

      – Кого «нас»? Очнись… ты закована в цепи и едешь неизвестно куда. Скажи нечто подобное стражам, и они запинают тебя до полусмерти, наивный ребенок. Никаких «нас» нет!

      – Или есть, – глухо проговорила Раэ. Чака не сдавалась:

      – Прости,