Доктрина спасения. Антон Кучевский

погонял меня сержант. Хотелось огрызнуться, но получить перед началом боя копьем в спину – плохое подспорье.

      У открытой низенькой двери, через которую с трудом протиснулся бы и уличный кот, с мечами наперевес уже ждали другие. Их доспех немного отличался от тех тяжелых плащей, что я видела раньше. Видимо, отдельные солдаты, что занимаются исключительно кауссом. Нырнув внутрь и еще раз повернув налево, я обнаружила перед собой огромную металлическую решетку с прутьями в половину аршина. Сквозь квадратные просветы, от которых несло железом, маслом, кровью и прокаленным жарой камнем, виднелось пространство, залитое солнечным светом.

      Широкие плиты из неизвестного мне бледно-желтого камня, расщелины между которыми тщательно вычищены, покрытые пятнами крови… и, судя по цвету, не только разумных существ этого мира. Напротив виднелась еще одна подобная решетка. Переведя взгляд выше, я обнаружила несколько ярусов, битком заполненных народом разной степени приличия. Одно в их поведении оставалось неизменным – жажда крови мощной одурью сшибала с ног.

      Одновременно вспомнились сразу два места. Конечно же, арена хольстарга в городе Эрвинд – родина Игры и место для проявления доблести, где разыгрывались партии живыми фигурами, а за клетку приходилось сражаться. Впрочем, смертью там пахло редко, в то время как сейчас у меня голова кругом шла.

      Второе – город ледяных элементалей. Несколько ярусов сияющей голубизны, заполненных откровенно враждебными существами. Есть что-то… родственное. И сравнимое по размерам.

      – Когда начнет подниматься решетка, выжди. Выходить в каусс следует по сигналу боевого рога. В кругу допустимо все, кроме оборотничества, невидимости, затем… эээ, – замялся было сержант, но надменно ухмыльнулся:

      – Да ты и сама не запомнишь всего этого. Выкинуть один из подобных трюков в рунных кандалах – ха-ха! – невозможно.

      Я-то запомню, улыбающийся кретин. Я помню почти каждую рожу, которая имела наглость приставлять к моему горлу оружие, спасибо незаменимому дару от матери.

      А толку?

      Держа в опущенной руке длинную, уродливую глефу-серп, я закрыла глаза, медленно вдохнула, так же медленно выдохнула. Повторила еще раз. Времени полно, судя по внутренним часам – сюда мы добрались за минуту или полторы. В моем положении тридцать секунд означают почти вечность.

      Механизм, щелкая недавно смазанными шестеренками, начал медленно выбирать цепи. Решетка поплыла вверх. До слуха доносились какие-то восторженные слова, многократно усиленные и обладающие каким-то металлическим призвуком, однако я не обращала на них внимания. Ожидание одного звука полностью исключает осознанное понимание всех остальных.

      Мощно завыл охотничий рог. Вернее, он был бы охотничьим, если б его тональность была значительно выше. Так же он издавал нечто вроде рокота прибоя, шумящего и бесконтрольного… что неожиданно вызвало улыбку в едва заживших