Лекарство от уныния. Ольга Рожнёва

ытий. Бог в помощь!

      Ольга Рожнёва

      Судьбы людские

      Лекарство от уныния

      Быть иль не быть – вот в чём вопрос! Эти строки Ксюха хорошо помнила, и они как нельзя лучше подходили к её сегодняшней ситуации. Вопрос стоял, прямо скажем, ребром. И, похоже, ситуация эта складывалась не в пользу Ксюхи. Не быть, не жить. Что ж… И так долго она прожила на белом свете – уже за двадцать перевалило. А ведь всегда жила одним днём. День пережит – и слава Богу!

      Но прежде чем всё решится, ей нужно предпринять три последние попытки, пройти три дороги. Очень важные. Каждая из них могла продлить её жизнь, а могла приблизить смерть.

Попытка первая

      Мимо прошёл официант с подносом – запах жареного мяса одурманил, вышиб все мысли из головы, всё тело стало одним пустым тянущим желудком. Повела носом вслед – но официант кивнул головой: жди! – и скрылся в полумраке уютного зала. Слушай музыку, Ксюха!

      Кафе «Берёзка» находилось в центре города, оформлено было в русском народном стиле, и тёплый баритон печально выводил:

      Не жалею, не зову, не плачу,

      Всё пройдёт, как с белых яблонь дым.

      Увяданья золотом охваченный,

      Я не буду больше молодым…

      Почти все её детдомовские подружки остались молодыми навсегда – там, на краю города, среди тихих крестов. Кто-то умер сам от вина и наркотиков, от ВИЧ-инфекции, кого-то убили. А у некоторых и могилки нет: пропали, сгинули без вести – ровно никогда и не рождались.

      Подружка Ленка, высокая, крепкая, сильная, красивая – жить бы да жить, – умерла. А она, Ксюха, невзрачная – жива. Пока жива. До Ленки ей далеко, конечно… Вот разве что глаза… Глаза у Ксюхи, говорят, красивые, выразительные. А так – маленькая, худенькая, «задохлик». И училась – так себе.

      Ленка хорошо училась, почти отличница. Тянула за собой Ксюху, остальных девчонок. Мечтала о счастливом будущем: свой дом, семья, любимая работа. Путешествовать мечтала. Говорила: «Прорвёмся, девчонки! Пусть те, кто нас бросил, локти кусают!» Могла постоять за себя.

      Ксюха за себя постоять не могла – «задохлик», поэтому при спорах и ссорах сразу уходила, ни с кем не ругалась, не задиралась – так шансы уцелеть увеличивались. Да и по характеру она была необидчивая.

      Учиться всех отправили в третье училище – на штукатуров-маляров, выбирать не приходилось. Учили их неважно: в основном полы мыть и обои сдирать – бесплатная рабочая сила.

      А после училища они с Ленкой оказались на стройке. Счастливое будущее отодвигалось всё дальше, ускользало за неподъёмными вёдрами цемента и песка, которые замешивались вручную, за ледяными сквозняками пустых окон. Мечты растворялись в сырости холодных стен, мокрых от раствора, пугливо исчезали от мата пьяных мужиков-строителей, от грязной, задубевшей спецодежды, стоящей вертикально при раздевании.

      Покрасочные работы, по технике безопасности, нельзя выполнять в одиночку, и красили вдвоём. Ленка всегда красила больше, потому что Ксюха не справлялась, в полуобморочном состоянии выползала отдышаться. Мужики ухмылялись: «Хорошая, девки, у вас работа: краску и растворитель можно задаром и без палева нюхать! Вон одна уже готова!»

      Жили в общежитии, как в детдоме: твоя только койка, и то, когда придёшь, на ней может сидеть кто угодно. Рядом на кровати соседка – все руки в шрамах от попыток суицида. В туалет выйти страшно – в коридорах пьяные разборки.

      К Ксюхе на стройке почти не приставали: слишком мала и худа, чумазый заморыш. А вот рослую Ленку всё пытались напоить, угостить сигаретой, облапать. Смеялись: «Строители не пьют, они греются!» А потом Ленку изнасиловали, и она очень изменилась.

      Стала соглашаться погреться. Потом всё понеслось со страшной скоростью, и мечты детдомовской отличницы были глубоко похоронены под литрами дешёвого портвейна, а затем – года не прошло – умерла и Ленка: палёная водка.

      Ксюха не пила, не курила – жить хотелось, она и без вина шаталась от слабости, без сигарет мучилась от постоянной одышки. Одна страсть не обошла стороной – мат. Никак не могла от этой привычки отделаться. Со старшими вроде держится, а начнёт что-то рассказывать, увлечётся – и сругается.

      После смерти Ленки стало понятно: она, Оксана Ганина, следующая. Сказала себе: «Так, Ганя, здесь ты не выживешь! Совсем немного осталось – и ласты склеишь! Тебе нужно где сухо, тепло и сытно! Только кто тебя там ждёт?!»

      Баритон печалился:

      Я теперь скупее стал в желаньях,

      Жизнь моя! Иль ты приснилась мне?

      Словно я весенней гулкой ранью

      Проскакал на розовом коне.

      Кафе «Берёзка» – вот вожделенное место, это она поняла по запаху. И ещё потому, что в двух других кафе и столовой отказали. Посудомоек хватало – не она одна оказалась такой умной, нос по ветру многие умеют держать. Так что здесь – последний шанс.

      Наконец дверь открылась – полная женщина в возрасте, глаза вроде добрые,