Молоко львицы, или Я, Борис Шубаев. Стелла Прюдон

стояла у калитки.

      – Это шо такое? – спросила женщина, размахивая кошельком.

      – Это – деньги, – Захар сглотнул слюну. – Двести рублей. Если мало, я на следующей неделе ещё могу завезти.

      – А ну-ка выходь из машины, – строго произнесла женщина. В её голосе было столько властности, что Захар не осмелился перечить и послушно вышел. – Давай, давай.

      Она отошла с ним на несколько метров, чтобы их не слышала Зумруд.

      – Ну, рассказывай. Шо стряслось? Почему она приехала сюда? Во грехе зачали и скрыть хошь от жены?

      – Нет… она… она и есть моя жена. Пока. Но это была ошибка.

      – Та-а-к. Это уже интересно. Ты себя видал в зеркало? Если не видал – я тебе покажу. А её видал? Шо в этой девке не так? Кровь с молоком, редкостный цветок. Шо не так?

      – Она – душевнобольная.

      – Признаки!

      – Что? – не понял Захар.

      – Симптомы какие? Истерики устраивает? Выдаёт себя за другого?

      – Да нет, пока ничего такого не было. Но у неё мать больная и брат. Говорят, это наследственное. А я не хочу уродов в своём роду. Я хочу здоровое потомство. От меня скрыли…

      – Слушай меня, парень! – Женщина обхватила предплечье Захара мясистой рукой. – Если её мать болела, это ещё ничего не значит. Она-то здоровая. Значит, и ребёнок здоровый будет. Я ещё могу помочь избавиться от ребёнка, который зачат во грехе, или если родители – пьянь и отморозки, но брать грех на душу и убивать здоровый плод я не намерена. Ты понимаешь, что она после этого вообще детей не сможет иметь? Ты не только своего ребёнка убьёшь, ты ещё чистую душу девочки искалечишь. Ради чего? Ради каких-то слухов? А кто поручится, что с твоими генами всё хорошо? Небось на двоюродных сёстрах женитесь? Знаю я ваших, все меж собой переженились… а коли обновлений в роду нет, вот тебе и гены порченые.

      Перейдя на мягкий тон и разжав пальцы на его предплечье, она продолжила.

      – Родится больной ребёнок, отдашь на воспитание, а Зумруд вернёшь родне. Никто тебе слова поперёк не скажет. А вот так ни с того ни с сего ломать девке жизть я не дам. Ну потерпи, милок, ещё шесть месяцов. Здесь денег много, можешь дом ей снять в хуторе, чтоб никто не знал, что она носит. Я бы у себя оставила, но у меня семеро по лавкам. А ты человек, вижу, добрый, раз такая красавица за тебя пошла. Дай бог, чтобы она не ошиблась.

      Женщина взяла его холодную ладонь в свою и вложила в неё кошелёк. Потом она подошла к Зумруд, взяла её под локоть и отвела до машины, заставила сесть на переднее сиденье.

      – Изжай домой, мамка. Нечего тебе дурью маяться, по холодным и тёмным закоулкам слоняться. Не одна уж небось. И добавив куда-то в сторону: «Боже, храни её дитя», захлопнула дверь машины.

      2

      Обратная дорога в Пятигорск запомнилась Зумруд на всю жизнь. Это были самые тяжёлые два часа в её жизни. Даже после смерти родителей ей было не так одиноко, как в эти ужасные два часа. Она возвращалась домой – но был ли это её дом? Был ли человек рядом