Властитель груш. Иван Сергеевич Торубаров

не назовёшь. Разве что только непубличным, понимая «публику» как массу простых бюргеров и иных проходимцев, что глазеет, гудит, показывает пальцем и, возможно, пытается бросить в кого-нибудь дохлую мышь.

      За каждым влиятельным господином следовала пара-тройка мужичков, обыкновенно весьма крупных, и мальчик-факелоносец, а у бургомистра и капитана Гвардии Кальвара – даже по двое.

      При Пьетро Даголо, высоком старике в огромной шляпе с перьями и пёстром костюме, вместо телохранителей были его сын Карл в таком же кричащем наряде, тёмно-серый коротышка Гёц Шульц и мутная наймитка Эрна. О ней Штифт разнюхал только, что-де баба она страшная, но весёлая. Веселиться над расквашенными рожами спутников она и впрямь не стеснялась.

      Очередные участники прибыли в носилках, вроде бы щедро расписанных, но сейчас худо-бедно угадывался только намалёванный на дверце герб: бородатая харя и золочёный трезубец.

      – Кто это? – прошептал Ренато.

      Целый этаж под ними сейчас пустовал, никаких лишних глаз и ушей… И всё же уважающий себя старый старший агент никак не мог позволить болтовню в голос во время тайного наблюдения за сходкой, к тому же в неурочный час. Пускай один только Единый наблюдает за ними в этот самый момент – Штифт предпочёл бы, чтобы даже Он ничего не расслышал.

      – Речная Вдова, – так же тихо проговорил Йохан и показал пальцем на старую даму в чёрном, что схватилась за руку лакея и бодро выскочила из носилок.

      Как выяснилось через мгновение – даже вперёд тучного человека в фиолетовых рясе и четырёхугольной шапочке, что показал нос следом.

      – Ого, и епископ с ней, Венцель фон Манциген. Он её племянник, я говорил?

      Миниатюрная Вдова побрела к «Драгоценности», опираясь на локоть Епископа; оба вовсю над чем-то хохотали.

      – Мать моя! Штифт, глянь, какая там баба!

      Три пары глаз с более или менее живым интересом обратились в сторону собора. Палец Язвы указывал на четвёрку ландскнехтов и женщину в роскошном синем платье и плаще, шедшую под руку с солдатским вожаком. Яркий наряд, виднеющиеся из-под накидки светлые волосы и плавная походка – больше не разглядеть, но и этого довольно для вопроса: что такая особа делает в компании трущобных вояк?

      – Это Магна Тиллер, жена Рудольфа, – пояснил Паренёк. – То ли в святые метит, то ли в ведьмы. Трущобный народец пока не решил. Ходит иногда к тем, кто заболел, или поранился, или помирает. Говорят, им лучше становится. Если у них есть чем платить за жильё. Иначе приходит Рудольф и выкидывает на улицу.

      – Что, и умирающим лучшает? – недоверчиво хмыкнул Йохан; юноша сердито махнул на него рукой.

      «Синие» меж тем остановились напротив троих мужчин в зелёных дублетах и длинных матерчатых поясах, завязанных хитрым узлом так, что концы свешивались вдоль правого бедра примерно на локоть. Один из них, широкоплечий, в самом ярком наряде, прихрамывал на левую ногу – он-то и заговорил с Тиллерами.

      – Это ткачи, а их главный… для Колёсного Дирка