Властитель груш. Иван Сергеевич Торубаров

на кого зуб точит. Ганс, мне нужны имена купеческих старшин и цвергских банкиров. Эгберт, придётся подмазаться к зелёным кушакам. С этого момента ты в глубокой нужде и ищешь работу посерьёзнее, чем дерьмо для красителей таскать. Если повезёт, они тебя испытают. Если не повезёт…

      Остановившись, Штифт глубоко вздохнул.

      – Просто поостерегись. Это всех касается. В этом городе все со всеми договорились и все за всеми следят. Нам это только на руку, если слишком быстро не совать нос во все щели. Не заставляйте меня рыдать и ловить в канале ваши раздувшиеся трупешники, ладно?

      Ему ответили короткими смешками. Ну, разумеется, никто никого вылавливать не будет. Раздувшиеся трупешники из канала вынесет в Рёйстер, а там они поплывут до самого Хафелена и сгинут в море. Если по дороге не запутаются в прибрежных камышах на радость крестьянам Речной Вдовы.

      – Здесь больше не собираемся. И вообще никаких сборов без нужды. Тихий, передаёшь всё через Паренька, остальными я займусь сам.

      «Угу», – буркнул Ганс, допивая остатки грога. Йохан с необычайно плотно сомкнутыми губами просто кивнул. Эгберт пристально наблюдал за чем-то между ставней.

      – Ну, всё – собрание кончено, пора разбегаться. Вы ж не ждёте, что я вместо мамаши напутствие вам прочитаю?

      Йохан отпустил напоследок скабрезную шутку, которую услышал от конюха герра Лодберта, и первым спустился в окно, как и пришёл. Эгберт и Ганс не спешили – нельзя всем разом выпархивать, как вспугнутым уткам.

      – Что я буду делать? – спросил Паренёк, когда Штифт смотал верёвку и закрыл окно за Язвой.

      – Продолжишь строить из себя пилигрима – у тебя неплохо выходит. Эгберт, есть за рекой какая-нибудь святыня, пускай даже самая засратая?

      – У красильщиков целая часовня есть, – Эгберт поморщился, с суровым видом скрещивая руки на груди. – А мне ещё долго придётся эти ваши дерьмовые подначки терпеть, да?

      – Пока зелёный кушак не повяжешь.

      «Мастеровой» отмахнулся и пошёл к лестнице вниз, а глаза старшего агента снова нацелились на юношу.

      – Целая часовня – это прекрасно, там и встретитесь через… четыре дня. До тех пор как раз успеешь по другим святым местам пройтись. Поболтай с голью, которая милостыню выпрашивает. Постарайся сойтись с кем-нибудь из клира и узнать, что епископ вертит с бандами и банком.

      – Я думал о левистерианских банях… – Старший шпион кивнул, предлагая «пилигриму» продолжать. – Братия в Кальваре развращена и нестойка к соблазнам. Если они в доме чистоты торгуют плотью, наверняка будут те, кто и информацию продаст.

      – Паренёк-то далеко пойдёт, – проворчал Ганс, неловко отодвигаясь от столика.

      Он перекинул через локоть куртейку, помахал рукой и тяжело загромыхал по лестнице. Штифт машинально кивнул одновременно и на прощание, и в знак согласия.

      – Да, хорошо придумал. Займись завтра же. А сейчас запри дверь.

      Оставшись на время в одиночестве, мужчина подошёл к наблюдательному