Укротитель. Защитник монстров. Григорий Шаргородский

купается в золоте?

      – Из того выхода Ибрахим вернулся с половиной «матросов» и совсем без добычи. Про «рыб» и говорить нечего, все остались там.

      – Ты считаешь, что Али виноват в неудаче Ибрахима?

      – Точно не знаю, но люди Золотого пытались его убить, да только у них нечего не получилось. Али сумел отбиться от убийц, он еще добрался до капитана и, приставив нож к горлу, заставил дать клятву примирения. А как ты сам знаешь, арабы клятв именем своего бога не нарушают.

      Я этого не знал, но все же кивнул. Возможно, и на Земле арабы тоже такие честные, но что-то подобный факт не стал притчей во языцех. Наверное, в этом мире что-то заставило этот народ чтить клятвы с особым рвением.

      – Теперь Али стал изгоем, и никто не хочет иметь с ним дел, так что у тебя есть шанс. – Кабатчик сделал загадочное лицо, показывая, что оплаченный разговор закончен.

      – Эта информация не стоит шести золотых. Максимум четыре, – с легким раздражением сказал я, чувствуя, что кабатчик припас некий козырь.

      – Поговаривают, что Али – поводырь. – Эту фразу Граннус произнес буквально шепотом. – Так же, как и ты.

      – Дай угадаю, – хмыкнул я, – ты узнал об этом по едва уловимым признакам в лице и походке?

      Трактирщик торжественно улыбнулся.

      – Или просто он, как и я, начал расспросы с цен на яйца о́ни?

      Граннус поскучнел, но улыбка вернулась на его лицо, как только на столе заблестели золотые гривны.

      Прихватив кувшин вина из водорослей, я направился в дальний конец зала-трюма.

      – Уважаемый вой говорит на брадарском? – спросил я, хотя перед этим узнал все, что нужно, у кабатчика.

      – Говорит, – раздраженно ответил араб в дорогом, но изрядно потрепанном наряде аравийского стиля. В нем он был чем-то похож на Синдбада Морехода из мультика. Постаревшего, спившегося, абсолютно лысого Синдбада. Судя по гримасе араба, он сразу хотел отшить меня, но взгляд алкоголика наткнулся на кувшин. – Присаживайся, если тебе есть чем утолить мою жажду.

      По-брадарски Али говорил чисто и практически не ошибался даже в построении предложений. Только легкий акцент выдавал то, что это не его родной язык. К тому же в чертах его лица явно чувствовалась славянская примесь. Так же сразу определялась арабская примесь в крови Неждана. Воспоминания о юноше, который предал меня и умер от моего клинка, отдавали горечью, поэтому я тут же прогнал их, дабы не испортить дело неприятными ассоциациями.

      Первую кружку местного пойла он выпил одним залпом, а это без малого два литра. Я уже обеспокоился, что разговора не получится, но, наполнив вторую кружку, Али лишь отхлебнул из нее.

      – Чего надо? – без пресловутого арабского вступления спросил он.

      – Информацию.

      – И почему ты решил, что я буду откровенничать с тобой всего за кружку этой бурды?

      – За кружку не будешь, – спокойно сказал я и тут же добавил, предвосхищая слова, готовые слететь с губ собеседника: – И за деньги тоже, потому что жизнь за золото не купишь.

      – И что же ценнее золота ты можешь предложить?

      – Яйцо