Чернолунье. Дарья Шварц

роскошь не водилось. Пришлось давиться слюной и утешаться мыслью, что вот-вот она придет к старикашке Байарду, получит сегодняшнюю выручку и наконец поест за эти два дня.

      Взгляд девушки упал на собственное отражение. Худое, сутуловатое существо неопределённого пола – так она себя видела. Мешковатая одежда скрывала любые проявления её женственности.

      Длинные сальные волосы цвета тёмных каштанов собраны на затылке в хвост, глаза беспросветно чёрные, как безлунная ночь, взгляд затравленный и злой как у недоверчивого волчонка. Лилит потрогала себя по впалым щекам и скользнула пальцами к губам – единственному яркому пятну на белёсом лице.

      – Алые, – выдохнула она. Возможно, потому что Лилит их вечно кусает с голодухи.

      Уже очень давно никто не называл её красивой. Само понятие людской красоты было ей не понятно. Она не могла, взглянув на лицо человека, сказать красивый он или же наоборот уродливый.

      Лилит вообще старалась не смотреть людям в лица, а особенно в глаза, ибо те выдавали демонов своих хозяев. А уж если не повезло столкнутся с кем-то взглядом, у-ух!.. Приходилось хватать ноги в руки и бежать наутёк.

      Красота в её случае штука губительна – лишнее внимание. А ей оно ни к чему. Лилит – теневой игрок и выходит из дома только ночью.

      Но все же, иногда ей приходилось бывать на улице и днем. Тогда она замечала дам, разряженных в пышные неудобные платья с узкими корсетами и их джентльменов. Женщины вещались на своих незадачливых кавалеров, что-то сладко щебетали им на ушко, аккуратно брали под руку и, натянув лживые улыбки, разводили на бабки.

      А мужчины велись как простофили.

      Лилит раздражало это женское лицемерие. Уж лучше она в открытую обчистит чьи-нибудь карманы, чем будет действовать так подло и скрытно, строить кисейную барышню, хотя сама в состоянии завалить буйвола голыми руками.

      Она недоумевала, зачем женщины делают всё это? Зачем смеются, когда не смешно? Зачем притворяются слабыми, да ещё и выпячивают эту слабость всему миру напоказ?

      Лилит наоборот всегда стремилась стать сильной. Её первостепенная задача – избавление от человеческих чувств – самой большой слабости после привязанностей. Она считала, что вся эта «шелуха» ей ни к чему, и себя не жалела: жизнь никого не жалеет, и, чем раньше это поймешь, тем легче будет потом.

      «Я не человек, – повторяла про себя Лилит, глядя на прогуливающуюся мимо парочку. – Не человек».

      Собственное отражение испортило ей настроение. Девчонка натянула шляпу-цилиндр почти по самые глаза, стараясь чуть ли не полностью скрыть за ним и свисавшей до переносицы косой челкой своё лицо. И побрела дальше.

      Когда она открыла дверь в ломбард, звякнул колокольчик-оповеститель.

      Байард встретил её хмурым взглядом.

      – Что ты на этот раз стащила у мертвецов? – без лишних предисловий накинулся он.

      В ломбарде было светло и сухо. Даже не смотря на то, что он находился на первом этаже. Керосиновые лампы, висевшие на стенах, излучали мягкий желтоватый свет. Это успокаивало и придавало уюта.

      – И