Обратная сторона Земли. Юлия Владимировна Горелова

Егор. Нет, это была Алла, двоюродная тётка по матери.

      Собственно говоря, Алла была крёстной матерью Марины. Когда родилась Марина, тёте Алле ещё не исполнилось восемнадцать. Потом она скоропостижно выскочила замуж, переехала, нарожала детей, развелась, снова вышла замуж, снова развелась и про Маринку вспоминала нечасто. Короче, в бытовом плане крёстной она была никудышной.

      Некоторые хорошие крестные дарят крестникам подарки, возят на отдых, нанимают репетиторов. Единственным подарком от крёстной Марине была кукла. Маринка назвала куклу Женей. Это была красивая импортная кукла, явно не китайская, с карими глазами, совсем как у самой Марины, волнистыми волосами, мягким и добрым выражением личика, гнущимися ручками и ножками. Маринка сама шила для этой куклы наряды, разговаривала с ней, словно с сестрой, которой у неё никогда не было, расчëсывала её волнистые волосы и сооружала из них фантазийные причёски. Сама Маринка в то время носила короткую стрижку, потому что маме не хотелось возиться с её волосами. Мать Марины была сложным человеком, относилась к единственной дочери холодно, отстранённо, даже порой неприязненно, часто пребывала в депрессии, закрывалась в своей комнате, не позволяя никому заходить. Постоянно жаловалась на подруг и радовалась, когда у кого-то из них случались неприятности. А с Аллой однажды поссорилась, да так, что та вообще перестала приезжать и звонить.

      Но, когда мама скоропостижно скончалась, единственным человеком, пришедшим на помощь растерявшейся Марине, оказалась Алла. Родственников у Марины было немного. Она быстро всех обзвонила, все выразили соболезнования и попросили сообщить о дате, времени и месте погребения. И только Алла, услышав слова Марины о смерти матери, быстро проговорила:

      – Ты дома? Одна? Тогда я сейчас приеду!

      Она приехала через двадцать минут, порывисто вошла в квартиру, резким движением сняла плащ и бросила его под вешалку вместе с сумкой, не разуваясь, в изящных классических сапогах прошагала на кухню к Маринке, которая сидела там, тупо уставясь взглядом в какую-то точку на линолеуме. Крёстная села на табурет, закинула ногу на ногу, закурила сигарету и, поморщившись то ли от дыма, то ли от слова, произнесла:

      –Тётей только не называй меня, ладно?

      Марина кивнула.

      В свои сорок шесть Алла выглядела максимум на тридцать пять. Как ей это удавалось – непонятно. Она не прибегала к помощи пластических хирургов и прочим ухищрениям индустрии красоты, у неё на это попросту не было ни времени, ни денег. Жизнь ей выдалась нелёгкой. Нет, она не укладывала шпалы и не стояла у станка, но, как говорится, «мамонта» в дом приносить ей приходилось самой.

      –Я никогда не любила твою мать за то, что она никогда не любила тебя. Она никого не любила, кроме себя самой. Надеюсь, ты не сильно горюешь о ней?

      Марина удивлённо уставилась на крëстную.

      –Нет, я не горюю. Я просто растерялась, надо же как-то похороны организовать, а я об этом ничего не знаю, – пролепетала Маринка, разводя руками и невольно замечая, как красиво