Эхо из прошлого. Марк Миназымович Кипр

под алым светом яркого светильника на высокой ножке. Возле столиков размещались маленькие диванчики, приставленные к стенам. А на них висели фотографии прошлого: шествие «Битлз» по дороге, Владимир Высоцкий с гитарой, улыбающийся Боб Марли с его популярными косичками.

      Когда им принесли кофе, аромат которого витал по всему пространству, Никита вновь заговорил:

      – Так в чем заключается ваша история?

      В следующие минуты Ульяна поведала о том, как в детстве застала в гостиной отца, лежащего на полу без сознания. О том, как приехал дядя и как ее два часа не могли успокоить. В тот день дядя забрал ее к себе и, чтобы хоть как-то отвлечь напуганного ребенка, включил по старенькому телевизору с выпуклым экраном мультфильм «Том и Джерри». Было крайне странно смотреть под храп двоюродного маленького братика, в темноте, как на нечетком экране глупый кот гоняется за хитрой мышью…

      – Потом тебе не рассказали, что случилось с отцом? Прости, что перешел на «ты», – думаю, так будет легче общаться.

      – Да, конечно. Примерно в возрасте пятнадцати лет я узнала от дяди, что моего отца отравили. Кто – неизвестно.

      – А дядя тебе не говорил, что думали на тот момент правоохранительные органы?

      – Нет.

      Обдумывая ее историю, Никита невольно смотрел на Ульяну. Во внешности той имелся неведомый ему аспект, который привлекал. Создавалось впечатление, словно длинные ресницы магнитили взгляд.

      – Думаю, тебе стоит поспрашивать, насколько это возможно, всех знакомых отца, с кем он когда-либо имел разного рода отношения. А как насчет матери?

      – Еще до его смерти она уехала за границу; с тех пор – лишь открытка на праздники. Я практически ее не знаю, даже не созваниваемся.

      Отпив горячего кофе, девушка слегка смущенно сказала:

      – Почему-то мы говорим лишь обо мне… Если нетрудно, расскажи о себе.

      – А что именно? – приятно улыбнулся Никита. – Хорошо. Я до двадцати двух лет не мог передвигаться без инвалидной коляски.

      Брови Ульяны удивленно приподнялись.

      – Серьезно? По тебе не скажешь, честно. Тебя прооперировали?

      – Никакой операции не было. Больше всего мне помогли физические упражнения.

      «И книги», – хотел сказать он, но передумал.

      – Прости за любопытство: почему ты не мог ходить?

      – При рождении меня уронила акушерка. Хотя случился жуткий скандал с ее последующим увольнением, никто не сумел предотвратить последствий, которые затем отразились на моем здоровье.

      Чтобы она не успела произнести слова соболезнования, он быстро продолжил:

      – И если поразмыслить основательно, то в какой-то степени благодаря физическим ограничениям я научился смотреть на обычные вещи несколько иначе, чем обычные люди. Как минимум, мне так кажется…

      – Думаю, далеко не все способны найти в себе силы, чтобы перебороть болезнь и жить как обычные люди.

      Никита был вынужден признаться:

      – Изначально я не мог принять свое состояние, из-за чего жизнь, прямо скажем, не казалось медом.

      – Постой. Но сейчас же ты – вполне уверенный