Полное собрание впечатлений. Александр Каневский

отвечали «Прекрасное!» и наливали стакан водки. Он выпивал его и давал последнее наставление: «Своих еб-ть, полячек не трогать!». После этого, с чувством выполненного долга, входил в следующее купе, где выпивал очередной стакан и давал такое же указание. Причём, он это говорил и в присутствии женщин, тем самым, даря им перспективу.

      В Варшаве, в гостинице, наш парторг требовал, чтобы на завтрак все шли вместе, парами. После ужина удерживал всю группу за столом и, когда вступал оркестр и посетители ресторана шли танцевать, озорно подмигивал:

      – А ну, братцы, давайте их перекроем!

      И громко затягивал «Из-за острова на стрежень…». Ему начинали подпевать. Танцующие парыудивлённо и недовольно оглядывались на певцов, а Павел Иванович истово дирижировал и похохатывал:

      – Как мы их, а!?

      Однажды он остановил меня в холле и погрозил пальцем:

      – Я заметил, вы с нами не поёте! Отрываетесь от коллектива!

      Я решил отшутиться:

      – Мы ведь приехали крепить дружбу с поляками, а у меня – ни слуха, ни голоса, если я запою, дружба кончится.

      Он на секунду напрягся, переваривая информацию, и, осенённый открытием, радостно подбодрил:

      – Ничего! Можете петь – в общем хоре не разобрать!

      Очень был недоволен тем, что каждый вечер я уходил то в театр, то в клуб, то просто в гости. Пытался не пускать, угрожал «отрицательной» характеристикой. Пришлось ему довольно жёстко объяснить, что я приехал знакомиться с польскими писателями, с польскими фильмами и спектаклями, а не с польской «Выборовой», на которую он тратил все обмененные ему деньги. Павел Иванович помрачнел, но угрозы прекратил. Только каждый раз, когда за мной заезжал кто-то из писателей, даже такие известные как Потемковский или Юрандот, он впивался в них пристальным рентгеновским взглядом, пытаясь разглядеть в каждом законспирированного агента ЦРУ.

      В первый же день я позвонил Ежи Юрандоту, председателю Союза писателей Польши, и сообщил, что приехал. Он сказал, что через час ждёт меня угостиницы. «А как мы узнаем друг друга?» спросил я. Он ответил: «Будем держать в руках по свёрнутой газете, как два шпиона». В назначенное время я увидел у входа невысокого, седого человека, который сперва радостно помахал мне газетой, а потом, якобы спохватившись, поспешно спрятал газету и приложил палец к губам, как бы призывая к бдительности. Он сыграл это так достоверно, что я невольно расхохотался. Мы пожали друг другу руки, потом он обнял меня, чем несколько удивил: ведь я готовился к официальной встрече. А он вдруг спросил:

      – Пан Саша, вас уже водили туда, где собираются самые красивые Варшавские бляди?

      – Нет, – растерянно ответил я. Он возмутился:

      – О чём думает Общество Польско-Украинской дружбы!.. Поехали!

      Он привёз меня в ресторан гостиницы «Виктория», в котором, действительно, за столиками сидели очень эффектные женщины. И обнадёжил:

      – Вечером их будет ещё больше.

      Этот