След хищника. Дик Фрэнсис

обескураженная отсутствием зрелища, да стало поменьше народу в попугайской форме. Этот телерепортаж был уже простым поверхностным повтором.

      – Вы думаете, они отпустят ее? – спросила Илария, когда сюжет сменился и на экране появились какие-то политики.

      – Да.

      – Когда?

      – Не могу сказать.

      – Положим, они скажут карабинерам, что не освободят ее, пока они не отпустят тех, в квартире? Вдруг выкуп окажется недостаточным?

      Я бросил на нее взгляд. Она не старалась напугать нас – просто спрашивала с каким-то нездоровым интересом, будто в этом деле ее больше ничего не интересовало. На лице ее было неподдельное спокойствие. Казалось, ей действительно все равно.

      – Утром я говорил с Энрико Пучинелли, – сказал я. – Пока бандиты ничего такого не заявляли.

      Она слегка фыркнула носом, переключила телевизор на трансляцию теннисного матча и села смотреть.

      – Поймите, я не сука какая-нибудь, – вдруг сказала она. – Но что я могу поделать, если меня, как всех остальных, не тянет пасть на колени и лобызать землю, по которой она ступала?

      – А шесть недель – многовато, чтобы постоянно рвать на себе волосы, так?

      – Господи, – сказала она, – а вы соображаете! И не надо думать, что меня не радует ваше присутствие. Иначе папа опирался бы не на вас, а на меня, и в конце концов я послала бы его.

      – Нет.

      – Да.

      Она не отрывалась от экрана.

      – А как бы повели себя вы, если бы у вас был сын, а его похитили бы? – спросил я.

      Она окинула меня взглядом.

      – Ах вы, педик добродетельный, – буркнула она.

      Я слегка усмехнулся. Она решительно вернулась к теннису, но где сейчас витают ее мысли, я не мог сказать.

      Илария прекрасно говорила по-английски. Алисия, как мне сказали, тоже – благодаря заботам вдовы-англичанки, которая много лет вела хозяйство Ченчи после смерти их матери. Луиза, Илария и Алисия теперь распределили обязанности между собой, и повариха в отчаянии жаловалась мне, что с тех пор, как милая миссис Блэкетт уехала к брату в Истбурн, в доме все вверх тормашками.

      На другое утро по дороге в офис Ченчи сказал:

      – Поворачивайте назад, Эндрю. Отвезите меня домой. Это плохо, но я не могу работать. Я просто буду сидеть и пялиться на стены. Я слышу людей, но не понимаю, что они говорят. Отвезите меня домой.

      – Дома может быть еще хуже, – как бы между прочим заметил я.

      – Нет. Поворачивайте.

      Я развернулся и поехал назад на виллу. Ченчи позвонил секретарше, чтобы его не ждали.

      – Ни о чем, кроме Алисии, думать не могу, – сказал он. – Вспоминаю ее маленькой девочкой, потом школьницей, то, как она училась ездить верхом. Она всегда была такая хорошенькая, такая маленькая, такая веселая… – Он сглотнул, повернулся и пошел в библиотеку. Через несколько секунд я услышал звон бутылки о стакан. Через некоторое время я вошел.

      – Сыграем в триктрак, – предложил я.

      – Сосредоточиться не