Чистильщик. Эйке Шнайдер

он завернул рукав на раненой руке, ощупал, не утруждаясь диагностическим плетением.

      – В смысле?.. – прошипел Эрик сквозь зубы.

      – А ты что, не понял, что он вытолкнул тебя из-под места прорыва? Он сам мог бы просто отскочить.

      Неправда! Фроди его за пустое место держит! Альмод врет, снова врет!

      – Да и ты мог бы, если б не зевал.

      Командир дернул за руку, совмещая обломки кости. Эрик вскрикнул. Зажмурился, вспоминая. Вот он сам ошеломленно оглядывается, выйдя из прохода. Вот замирает Альмод, чуть склонив набок голову. А потом все одновременно отскакивают в стороны, он сам летит кубарем, а за спиной раздается крик. Твою же мать…

      – Тебя бы сожрали, если бы не он. Точнее, загнулся бы от боли и ран, прежде чем дожрали бы. – Альмод закончил плетение, которое должно было удержать кости на месте, принялся затягивать раны. – Чистильщики крепче, а ты пока не прошел посвящение.

      – Со мной ты бы и не стал возиться, – хмыкнул Эрик, не зная, куда прятать взгляд. Щеки обожгло стыдом.

      Альмод передернул плечами – то ли да, то ли нет.

      – А до того…

      – Я понял.

      А до того – в переходе, когда он сиганул в сторону, вереща, точно первогодок, обнаруживший полсотни пауков в сумке с учебниками. Творец милосердный, позорище-то какое… А он еще что-то там про руки в крови кричал.

      – Все. – Альмод поднялся. – Сам подновить плетение сможешь?

      – Да.

      – На ночь и утром, в течение недели. И ключица, не забывай.

      – Знаю. – Эрик встал, тяжело опираясь о стол. Ноги едва держали.

      Альмод шагнул к двери.

      – За что он оказался на каторге? – спросил Эрик ему в спину.

      – Спроси у него самого.

      – А если не ответит?

      – Значит, это не твое дело.

      Он исчез в сенях, потом вернулся, поддерживая Фроди.

      – Половина отряда калеки, – сказал тот, опускаясь на кровать. – Потрясающе.

      – Плести я могу, – отозвался Эрик.

      На самом деле – далеко не в полную силу. Когда тело бросает все резервы на восстановление, особо не наплетешь. И все остальные определенно это знали.

      Он помолчал, собираясь с духом, и заставил себя посмотреть прямо в глаза Фроди:

      – Я должен попросить прощения.

      – Ну и зачем? – спросил Фроди, глянув на Альмода.

      – Потому что я так решил.

      Фроди длинно вздохнул, снова посмотрел в глаза Эрику: