В конце вечности. Артем Евгеньевич Белянин

провалился сквозь неё в ледяную пропасть. Размахивая руками, охотник летел вниз. Вскоре Остап почувствовал, что падение стало замедляться, а затем и вовсе прекратилось. Он словно завис в полной темноте и давящей на уши звенящей тишине.

      Приоткрыв глаз, Остап увидел лицо склонившегося над ним Фомы. Здоровяк просиял, словно своими глазами увидел чудо, и расплылся в широкой и счастливой улыбке.

      – Живой!!! – заорал Фома.

      – Ты чего орёшь, дурной, – зашипел Степаныч, зажимая ему рот костлявой рукой.

      – Смотри, Степаныч, – понизив голос, с неизменным восторгом зашептал Фома. – Живой. Живой.

      Боль быстро уходила, Остап продрал от запёкшейся крови левый глаз, стряхнул с головы траву и не спеша поднялся.

      – Ох, Остапушка! Напугал ты нас, – скрипучим голосом произнёс старик. – Пойдём скорее! Уходить надо. В деревне этих тварей кишмя кишит, не одолеем.

      – Степаныч, родной, не могу я уйти, – прошипел Остап. – Там живые в деревне остались.

      – Да кто ж там живой-то? Одни черти эти бродят, – плюнув на лежащего под ногами людоеда, сказал Степаныч.

      – В том доме, который староста сторожил. Девчонка там. Волк мой её бережёт пока. Твари не добрались ещё до них, – поднимая с травы окровавленный нож, произнёс Остап.

      – А ты почём знаешь, что она живая? – сменившись в лице, произнёс старик.

      – Знаю. Объяснять долго, Степаныч. Выручать её надо.

      – Щас мы этих уродов дубинами размозжим! – сжимая свой огромный кулак, произнёс Фома.

      – Нет, братец. Много их слишком, – решительно остудил его Остап.

      – Чего задумал? – внимательно глядя на охотника, спросил старик.

      – Вы с Фомой ступайте на волчью тропу, – ткнув пальцем в сторону просеки, сказал Остап. – Там огромный валун. Знаете. Ждите меня за ним.

      – Там же капканы кругом! – вскинув брови, сказал старик.

      – Вот именно, – ответил Остап. – Я выведу дикарей прямиком на них. Зверям – звериная смерть.

      – Ну мы-то капканы обойдём, а ты-то как? От них ведь со всех ног удирать придётся! Сам ведь в капкан попадёшь! Там их понаставлено под каждым кустом тьма целая.

      – Сам ставил, знаю, – отмахнувшись, ответил Остап. – В свои не попадусь! А тех тварей, что капканы сумеют обойти, вместе бить будем! Будьте наготове!

      – Ох, Остап! Отчаянная ты голова, – покачивая седой головой, произнёс старик. – Я-то уж пожил, а вот вас, дураков, жалко. Ну уж коли решил, так тому и быть. Бежать-то сможешь? Вон ведь как досталось-то тебе!

      – Смогу. Ты сам, главное, нож наготове держи. Ты ведь, Степаныч, у нас только с виду поизносился, опыта тебе не занимать. Справимся. А ты, Фома, не зевай, под ноги смотри. Ну всё, идите с Богом! Услышите свист, ждите гостей, – хлопнув по плечу Фому, сказал Остап.

      Печально вздохнув, Степаныч дёрнул за рукав здоровяка, и, аккуратно перешагивая сухие ветки, они скрылись в лесной чаще.

      Выждав время, Остап выдохнул и двинулся к воротам. Прижавшись спиной к забору, он заглянул во двор. В деревне всё ещё продолжалось кровавое