Преступление без наказания. Юрий Вячеславович Ситников

срочно сгонять в Медведково, к знакомому за важными документами.

      Тут я не выдержал, вспылил, в который раз пожалев, что согласился работать у писателя. Да, платит он хорошо, здесь не придерёшься, но и соки из меня все выжимает. Пишет свою книженцию больше года, потом половину из написанного уничтожает. Снова пишет, редактирует, переписывает. Короче, такими темпами будет работать лет до ста.

      Когда я набираю его каракули на ноуте, сам он пишет от руки, мне хочется застрелиться. Все буквы одинаковые. Вчитываешься и не поймёшь, что написано, а старик торопит, раздражается, если долго вожусь с текстом.

      Сейчас начало одиннадцатого, уроки на завтра не готовы, и вряд ли я сяду за алгебру и историю. Придётся у кого-нибудь списать в школе.

      В коридоре я включил свет и крикнул:

      – Дома кто есть?

      Тишина. Неужели Люська ещё не пришла?

      – Люсь.

      – Я здесь, – послышался слабый голос.

      – А чего так вяло отвечаешь? – я разделся, прошёл в гостиную.

      Люська сидела на диване, поджав под себя ноги. Выражение лица страдальческое, рядом несколько фантиков от шоколадных конфет.

      – Чего так поздно вернулся?

      – Иннокентий загрузил по полной.

      – Понятно.

      – Поесть бы чего-нибудь, Люсь.

      – Еда в холодильнике. Я сварила суп, приготовила голубцы и испекла пирог.

      – Отлично!

      Люська любит готовить, но только тогда, когда её переклинит. В такие моменты может проторчать у плиты сутки. Три дня назад Диана улетела на гастроли, мы остались вдвоём, Люська заявила, что готовкой заниматься не будет. Мол, суп сварит, так и быть, а в остальном я могу на неё не рассчитывать. И вот приятная неожиданность, голубцы, пирог. Определённо, есть над чем поломать голову. Очень хорошо знаю Люську, наверняка что-нибудь задумала.

      Помыв руки, я зарулил на кухню.

      – Люсь, со мной поешь?

      – Нет.

      – Иди сюда, поговорим.

      – О чём?

      – Просто.

      Люська пришла, села на стул, и пока я наворачивал суп, удручённо смотрела на меня, изредка вздыхая.

      – Колись, – не выдержав, сказал я.

      – А?

      – Говори, что произошло?

      – Ничего. В том-то и дело, время идёт, а ничего не происходит.

      – Конкретней можно?

      – Э-эх, – снова вздох и взгляд побитой собаки.

      – Люсь, у тебя неприятности?

      – Нет.

      – С Димоном поругались?

      – Даже не думали.

      – Но я же вижу, ты не в себе.

      – Кому до меня дело, в себе я или не в себе.

      Я отодвинул пустую тарелку и принялся за голубцы.

      – Сметану возьми или кетчуп.

      – Зачётные голубцы, Люсь.

      – Я старалась. Кормить же тебя надо. Ты мой брат, кто ещё вкусненьким побалует.

      Так, это уже серьёзно.

      – Я тебя слушаю.

      – Мне нечего тебе сказать, Глеб. Э-эх!

      Пришлось прибегнуть к хитрости – изобразить полное равнодушие. Поедая голубцы, я начал играть в молчанку. Люську это разозлило.

      – Конечно, тебе на меня наплевать, – не выдержала она.

      Я продолжал молчать.

      – На моё состояние, настроение.

      – Сама молчишь, как партизан.

      – Не вижу смысла говорить. Всё равно ничего не получится. – Помолчав, она добавила: – Но если ты настаиваешь… Помнишь, какое сегодня число?

      – Первое декабря.

      – А через несколько дней…

      – …у тебя день рождения. Я в курсе.

      У Люськи загорелись глаза.

      – В курсе он! А что ты собираешься мне дарить?

      – Хм. Сюрприз.

      – И всё-таки?

      – Увидишь.

      – Так я и думала, – Люська махнула рукой. – Опять очередную безделушку вручишь, скажешь банальные слова и чмокнешь в щёку.

      – Не понял, чем тебе мои подарки не нравятся?

      – Глеб, а что в них запоминающегося? Подарок должен оставлять след в памяти.

      – В прошлом году я подарил тебе духи.

      – Это были не духи, а микроскопических пробник. Двадцать пять миллилитров. Мне на неделю хватило. Вы все дарите мне ерундистику.

      – Хорошо, скажи, что тебе хочется.

      – А смысл? Всё равно не получу. Вы же мне всучите опять рамку, чехол для телефона или идиотскую флешку в форме сердечка. У меня столько рамок, что их уже продавать можно. Вся комната в них!

      – Не юли.

      – Я твоя родная сестра. Причём, прошу заметить, сестра любимая и единственная. Ты мог бы хоть раз преподнести мне стоящий подарок. Разве я о многом прошу?

      – Ты уже что-то