Первая мировая война. Миссия России. Дмитрий Абрамов

добежали так быстро, что австрийцы не успели перезарядить и выпустить еще по одному снаряду. На высотке дышали как загнанные псы. Постепенно перевели дух, перебрались на противоположный склон в густую лещину. Совсем рядом вновь грохнули австрийские орудия, и рощу осыпало.

      – Залечь всем и не высовываться! – прокричал Пазухин.

      – С огненным крещением вас, господин унтер-офицер. Не задело? – участливо спросил поручик.

      – Цел.

      – Молодчага! – весело произнес корнет и добавил: – Эх, жаль, горилка вся.

      – Хвали Бога, что не задело. У них тут целая батарея, не менее шести орудий. И так жарко, а ему горилки подавай, – урезонил Новиков.

      Взошло солнце. Поручик попытался вывести из-под огня часть людей, а заодно и проверить, насколько хорошо противник просматривает местность. Приказал троим гусарам по одному оставить рощу и перебежками пробраться на позиции полка. Но австрийцы, похоже, этого ждали и клали по открытой местности снаряд за снарядом. Шрапнели рвались над рощей и окрест нее одна за другой, осыпая разведчиков осколками. Гусары вернулись, затаились.

      – Бьют, суки, даже по отдельным людям, – отметил корнет, сверкнув злыми синими глазами.

      – Они, как видишь, в отличие от нас, снарядов не жалеют, – словно для Космина добавил поручик, вытирая высокий вспотевший лоб и внутреннюю часть околыша фуражки.

      Днем умер один из двух раненых гусар. О том доложил Калиник. Космин с Пазухиным подползли, посмотрели. Перед ними лежал в серой пропитанной кровью шинели мужчина средних лет. Осколок прошил ему грудную клетку. Ни боли, ни сожаления на челе. Строгие черты лица. Русые усы. В неживых голубых очах – синеющее майское небо. Ангел-хранитель уже отлетел, и душа оставила бренное тело. Калиник перстами правой руки закрыл глаза убитому и сотворил крестное знамение. Покойником оказался не тот, кого тащил Космин, и потому на душе у Кирилла стало как-то легче. Сняли фуражки. Перекрестился и Кирилл.

      – Ты веришь в Бога? – с удивлением спросил корнет, посмотрев на унтера.

      – Верую.

      Днем поручик Новиков развернул карту и на листе из полевой офицерской книжки настрочил донесение в штаб полка:

«Полковнику Серебренникову. 1916 г., 26 мая, 14 час. 45 мин. № 2. Карта 2 вер. в дюйме.

      На позиции никаких перемен не произошло – затишье. Подойти к д. Костюхновка нельзя, т. к. обстреливает артиллерия пр-ка отдельных людей. Есть потери; один гусар ранен, другой убит. Наблюдаю.

Поручик Новиков».

      Донесение отправили в штаб полка с одним из рядовых. Тот уполз, не замеченный противником.

      Космин, одев пенсне, работал с картой поручика, нанося на ней позицию австрийцев, их батарею, пулеметные гнезда, деревню, рощи. Затем, ориентируясь по солнцу, изобразил стрелку компаса острием на север. То же самое скопировал и на своей карте для капитана Горста.

      – Неплохо. Обозначения аккуратные и точные. Хорошо чертите, Космин, – похвалил Новиков.

      – Реальное училище и унтер-офицерская школа, господин поручик, –