Менуэт Святого Витта. Александр Громов

общего подъема. Редкий трудяга, все бы так.

      – Как дела? – спросил Стефан.

      Как у Анджея дела, было видно невооруженным глазом. Зато Анджей теперь мог вооружить только один глаз – второй заплыл.

      – А ну, повернись к свету, – приказал Стефан. – Та-ак. Били?

      Анджей виновато развел руками: били, мол, ничего не поделаешь.

      – Кто?

      Анджей поднял кверху толстый, в наростах палец.

      – Не так важно, кто бил, – квакнул он, – как важно: за что?

      – За что, мне уже доложили, – сказал Стефан. – Я тебя не спрашиваю, за что. Я спрашиваю: кто?

      Анджей насупился.

      – Мне повторить вопрос? – осведомился Стефан.

      Анджей досадливо махнул лапой.

      – А не все равно? Ну, Дэйв бил… Никак не пойму, почему это тебя интересует. Ты его наказывать будешь, что ли? Он глупый, его не надо.

      У тебя все глупые, с холодным ожесточением подумал Стефан. Все, кто не потусторонний, как ты, кто не витает духом в иных слоях мироздания, а живет сегодняшним днем, таскает из болота торф и ни бельмеса не смыслит в твоей астрофизике, – все они для тебя не более чем глупые дети, не поумневшие за сорок лет, и я, наверно, в их числе. А ты подумал, умник, что Дэйв бил тебя по роже не только из-за твоего отказа идти воровать бластер? По такой роже тому, кто голодный, бить одно сплошное удовольствие. Они ведь все как один убеждены, что я тебя подкармливаю за их счет, ни один не поверит, что это не так…

      Вслух он сказал:

      – С Дэйвом мы разберемся. Я, собственно, не это имел в виду. Как дела?

      Анджей облизнул толстым языком толстые губы и моментально стал похож на жабу, только что слопавшую вкусного жука и оттого невероятно самодовольную. Всякий знал, что это означает: готов материал для доклада. Пупырь обожал делать доклады. Без сомнения, в такие минуты он ощущал себя серьезным ученым, выступающим перед коллегами, и не снисходил к уровню слушателей. Стефан не раз думал о том, что на Земле Анджей мог бы стать ученым. Может быть, даже крупным ученым. Здесь ему не хватало масштаба исследований и чувствительности аппаратуры.

      – Сегодня делаю доклад. По теме – итоговый.

      Стефан с трудом удержал себя в кресле. Врет? Нет, он бы не решился… Этот – нет. Кончилось. Не просто очередной доклад, целиком, полностью и в приложениях посвященный очередному уточнению очередной модели, – а итоговый доклад по теме! Окончательный. Финиш. Больше тридцати лет работы, нудной и каждодневной, если считать от того времени, когда Анджей, разобравшись в приборах и собрав крохи наблюдательного материала, слепил кое-как первую модель этого солнца, крайне наивную и даже смешную с позиций сегодняшнего дня. За тридцать лет ему удалось сделать то, на что астрофизики Земли потратили столетие, при том что Солнце устроено много проще этой гнусной звезды. И ведь никто не верил, что получится, сам же Анджей не верил: «С таким барахлом, как наш нейтриноскоп…» А я его заставил, подумал Стефан с гордостью. В этом и моя доля успеха. Иногда это