Сфера. Дэйв Эггерс

засмеялась. Ее потряс контраст: такое нежное личико – и такая грязь изо рта.

      – Ты всегда материлась? Я что-то не помню.

      – Я матерюсь, когда устаю, а устаю почти всегда.

      – Ты ведь раньше была нежный цветик.

      – Прости. *****;[7] Мэй, прости! *****-колотить,[8] Мэй! Ладно. Пошли еще посмотрим. Псарня!

      – Мы работать-то сегодня будем? – спросила Мэй.

      – А мы что делаем? Мы работаем. Вот твои задачи на первый день: осмотреться, познакомиться, попривыкнуть. Это, знаешь, когда стелешь в доме новые деревянные полы…

      – Не знаю.

      – В общем, когда стелешь полы, они десять дней должны просто лежать, чтоб дерево привыкло. А потом только стелешь.

      – И в этой аналогии я дерево?

      – Ты дерево.

      – И меня постелют.

      – Да, мы тебя потом постелем. Забьем в тебя десять тысяч гвоздиков. Тебе понравится.

      Они зашли на псарню, проект Энни, чей пес Доктор Кинсманн недавно помер, но успел провести тут, вблизи хозяйки, несколько очень счастливых лет. Зачем тысячам сотрудников оставлять собак дома, если можно поселить их здесь, где о них заботятся, где им не одиноко, где рядом люди и другие собаки? Так рассуждала Энни, эту логику тотчас подхватили и теперь полагали провидческой. Еще посмотрели ночной клуб – днем там нередко устраивали экстатические танцы, отличная разминка, сообщила Энни, – а потом большой уличный амфитеатр и небольшой театрик под крышей – «у нас тут с десяток комических импровизационных трупп», – и когда они посмотрели все это, настал обед в другом кафетерии, побольше, на первом этаже, где в углу на маленькой сцене играл на гитаре человек, похожий на стареющего автора-исполнителя, которого слушали родители Мэй.

      – Это кто, правда тот?..

      – Он и есть, – сказала Энни, не замедляя шага. – Тут каждый день кто-нибудь. Музыканты, комики, писатели. Бейли на этом помешан, таскает их сюда, чтоб у них хоть какая-то была аудитория. Снаружи-то им несладко.

      – Я знала, что они иногда приезжают, но что – прямо каждый день?

      – Мы их расписываем на год вперед. Еле от них отбиваемся.

      Автор-исполнитель страстно исполнял, склонив голову, завесив глаза гривой, пальцы его лихорадочно били по струнам, но едоки не обращали особого или же никакого внимания.

      – Невероятно. Это какой бюджет на это нужен?

      – Да господи, мы же им не платим. Так, погоди, вот с этим тебе надо познакомиться.

      Энни остановила человека по имени Випул – он, пояснила Энни, вскоре преобразит телевидение, среду, которая застряла в двадцатом столетии как никакая другая.

      – В девятнадцатом, уточнил бы я, – возразил Випул с легким индийским акцентом; по-английски он говорил четко и высокопарно. – Последняя среда, где потребитель никогда не получает желаемого. Последний рудимент феодального уговора между творцом и зрителем. Мы более не вассалы! – сказал он, а затем распрощался и ушел.

      – Он у нас вообще на другом уровне, – пояснила Энни, шагая дальше по кафетерию.

      Они

7

Экспрессивное междометие, здесь и далее не являющееся обращением и происходящее от названия представительницы сферы сексуальных услуг, следующей своей стезе сугубо по призванию.

8

Осуществлять половой акт, проявляя чувства к партнеру грубым способом; употребляется в переносном смысле.