Дело о воющей собаке. Эрл Стенли Гарднер

пришел сюда с честными намерениями. Я предупреждал, что мой клиент нервничает. Он сам говорил мне об этом. Он сказал, что его нервирует собачий вой. В нашем округе действует постановление, согласно которому хозяева животных, нарушающих тишину, привлекаются к судебной ответственности. Мой клиент вправе требовать, чтобы закон защитил его, даже если владельцем собаки оказался богатый человек со связями в…

      – Но собака не выла! – воскликнул Доркас. – В этом-то и дело.

      – Извините меня, господа! – вмешался Фоули. – Позвольте мне сказать пару слов.

      Доркас кивнул:

      – Мы вас слушаем.

      – Я буду говорить откровенно, мистер Мейсон, – начал Фоули, – понимая, что вас интересуют только факты. Попутно я хочу отметить, что ваше стремление защитить права клиента не может не вызывать уважения.

      Перри Мейсон медленно повернулся к Фоули.

      – Давайте перейдем к фактам.

      – У этого человека, Картрайта, несомненно, расстроена психика. Он арендовал соседний дом. Я уверен, что прежние хозяева даже не подозревали, с кем они связались. Его обслуживает одна глухая экономка. У него нет ни друзей, ни знакомых. Практически все время он проводит в доме.

      – Это его право, – парировал Мейсон. – Может быть, ему не нравятся соседи.

      Доркас вскочил на ноги.

      – Послушайте, Мейсон, вы…

      – Прошу вас, господа, – перебил его Фоули, – позвольте мне все объяснить. Я понимаю позицию мистера Мейсона. Он полагает, что я использовал политические связи, чтобы ущемить интересы его клиента.

      – А разве это не так? – спросил адвокат.

      – Нет, – улыбнулся Фоули. – Я лишь объяснил происходящее мистеру Доркасу. Ваш клиент, повторяю, очень странный человек. Он ведет жизнь отшельника и тем не менее постоянно шпионит за мной из окон своего дома. У него есть бинокль, и он следит за каждым моим шагом.

      Доркас сел и, сунув сигарету в рот, закурил.

      – Продолжайте, – сказал Мейсон. – Я вас слушаю.

      – Мой повар, китаец, первым обратил на это внимание. Он заметил световые блики от линз бинокля. Поймите меня правильно, мистер Мейсон. Я считаю, что из-за расстроенной психики ваш клиент не отдает себе отчета в своих поступках. К тому же у меня есть свидетели, которые подтвердят каждое мое слово.

      – Хорошо. И что из этого следует?

      – Я собираюсь, – с достоинством произнес Фоули, – подать жалобу на непрерывную слежку, которой я подвергаюсь со стороны Картрайта. Из-за этого прислуга отказывается у меня работать. Эта слежка раздражает меня и моих гостей. Картрайт ни разу не зажигал света в окнах верхнего этажа своего дома. И каждый вечер с биноклем в руках он приникает к окну и шпионит за мной. Он опасный сосед.

      – Однако человек не совершает преступления, если смотрит в бинокль, не так ли?

      – Вы прекрасно понимаете, Мейсон, – заметил Доркас, – что речь идет совсем о другом. Картрайт – сумасшедший.

      – С чего вы это взяли?

      – Он жаловался на собачий вой, а собака не выла.

      – У вас