Ненужная. Галина Яковишин

всегда спокойная и какая-то воодушевленная. Каждая ее поездка была длиннее предыдущей: сначала два дня, потом три, пять…

      Однажды она позвонила и сказала бабушке:

      – Мама, я знаю, вы с отцом позаботитесь о детях лучше меня. Я остаюсь в Москве, ближе к Сереже. Он меня не отпускает. Могилка требует постоянного ухода…

      – Нина, опомнись, так нельзя. Нельзя жить ради могилы, – сказала Мария Петровна твердым голосом, хотя руки у нее дрожали. – Нельзя менять живых на мертвых.

      – Простите, но я все решила…

      Это стало ударом для всех. Иринка вечерами плакала и искала маму. Данила страшно обиделся и сказал, что больше не хочет ничего слышать о матери. Он только спросил:

      – Бабуля, почему эта женщина так с нами поступила? Мы плохие дети?

      – Что ты! Никогда об этом даже не думай! Вы самые лучшие на Земле!

      Дедушка попал больницу с сердечным приступом, но, слава богу, в тот раз все обошлось.

      Когда немного полегчало, Борис Аркадьевич сразу вернулся домой. Вопреки всем советам и предписаниям через несколько дней вышел на работу. Врачи твердили о необходимости оставаться в больнице под наблюдением, соблюдать постельный режим, предупреждали, что может стать хуже, но он только качал головой и говорил:

      – Все со мной будет нормально. Во-первых, лучшего кардиолога, чем моя жена, еще поискать надо, а во-вторых, не дождетесь: я не умру, пока не поставлю внуков на ноги! Извините, не могу себе позволить такую роскошь, как смерть.

      В скором времени дедушка с бабушкой продали свою большую квартиру в историческом центре Киева и купили дом в Броварах, чтобы внуки росли на свежем воздухе.

      Смена обстановки, новый дом, большой двор, собака стали началом нового периода жизни семьи. Теперь их снова четверо. Только вместо папы с мамой – бабушка и дедушка.

      Ира всегда с уверенностью говорила, что у нее было счастливое детство. Она и правда так считала.

      Бабушка с дедушкой в них с братом души не чаяли. И если Мария Петровна в воспитательных моментах была еще достаточно строгой, то из Бориса Аркадьевича внуки могли веревки вить.

      Мама добровольно ушла из их жизни. О ней было известно только то, что жива и работала переводчиком при немецком посольстве в Москве. Семь лет она не приезжала и не звонила. Правда, ежегодно посылала подарки на Новый год и на дни рождения детей (новый адрес она узнала у родственников). Ира всегда радовалась посылкам из Москвы, а Данила даже не открывал. Он четко обозначил свою позицию: «Мне не нужны подачки от человека, который нас предал».

      Впервые мама приехала, когда Ире исполнилось десять. Тот день рождения она запомнила на всю жизнь.

      Ира только вернулась из школы. Она вошла во двор и увидела, что Линда, немецкая овчарка, закрыта в вольере. Собаку закрывали, только если приходил кто-то чужой.

      Обычно чужими в их доме были бывшие пациенты бабушки (которые после ее выхода на пенсию за ней хоть на край света), их родственники или друзья. За консультацией