Травяное гнездо. Наталья Русская

/section>

      Вступление

      Как только я подумала, что история Новикова заслуживает не только статьи в газете, но и публикации сопутствующих записей, я сразу поняла, какой вопрос задаст читатель. Все тот же, который задал мне некий журналист в преддверии этого пути.

      А почему, собственно, мы должны интересоваться таким древним, незнаменитым да еще и больным человеком? Почему мы должны потратить столько времени на знакомство с его историей?

      На самом деле, как такового Бориса Новикова вы не узнаете, не увидите и не поймете до конца, поскольку упорное стремление соприкоснуться с его жизнью все равно получилось отрывочным. Однако его аура, присутствие чувствуются на каждой странице моего дневника. Кроме всего прочего, Новиков смог повлиять на каждого героя нижеизложенной истории, а их, как вы узнаете уже совсем скоро, оказалось немало. И не только на героев, но и на людей, прочитавших статью, и, будем надеяться, даже на тех, кто не побрезгует романом.

      От себя про характер Новикова добавлю немного: он был удивительным человеком, вернее, чудаком. Читатель, конечно, скажет (и будет прав), что в России преобладает такой тип людей, поэтому этим качеством будет тяжело удивить. Но сие заключение не совсем верно. Ведь Новиков Борис Романович как раз тем и примечателен, что в отличие от многих чудаков, запоминающихся своим проделками, исчез, не набедокурив ни знатно, ни поверхностно, ни самую малость. Пропал в один момент и неизвестно куда, и неизвестно как.

      Новиков был женат в молодости, и от брака у него осталась дочь, с которой на протяжении жизни он вел переписку. Она-то единственная и заметила, что отец пропал. Ну как заметила, не получила в положенное время письма и второго, и третьего, сначала удивилась, затем возмутилась и уже после забила тревогу. Однажды, уже спустя несколько месяцев после исчезновения Бориса Романовича, мне посчастливилось с ней пообщаться, и то ли дочери тема порядком надоела, то ли в тот день она была не в настроении, но отзывалась об отце весьма холодно. В деревне же, куда я прибыла для журналистского расследования, жители подивились тому, что у Новикова была дочь, поскольку за те десять лет, что его знали, пропавший о ней не упоминал. Но, пожалуй, их отношения мы оставим, потому как хоть дочь Новикова в произведении еще будет упоминаться, она не повлияет на нашу историю никоим образом. Да и о ней я больше поведала, чтобы читатель примерно понимал, что до деревни, из которой исчез Борис Романович, у него была жизнь.

      Хочу еще добавить, точнее, прошу обратить внимание, что в этот раз стиль написанного мной произведения отличается от привычной манеры. Здесь я попыталась выражаться художественно, поэтому не слишком удивляйтесь, когда будут попадаться резкие для слуха обороты, кривоватые фразы и неумелые комментарии, с которыми я не больше, чем экспериментировала, впервые позволив себе большую форму. Заранее приношу извинения и скромно надеюсь, что редактор хоть как-то сможет привести рукопись в годный для читателя вид.

      Однако уже хватит расшаркиваться и откладывать наше путешествие.

      Давайте знакомиться. Я Анна Грачева и, как оказалось, быть журналисткой – не главное мое умение.

      Сентябрь. Запись 1

      Около ворот нового дома меня встречала целая делегация. Местные жители выстроились в ряд, чтобы поприветствовать гостью. Если честно, такой прием льстил, о чем красноречиво сообщила моя широкая улыбка.

      – Добро пожаловать в Кандалку! – дружно выкрикнули старушки и взмахнули разноцветными платками.

      Для полноты картины не хватало только хлеба и соли к их развеселому, будто бы отрепетированному приветствию.

      Я, совершенно неготовая и необученная к таким реверансам, чуть не промаршировала мимо них, пожимая каждому руку, как то бы сделал какой-нибудь глава поселения, который, к слову, был тут же. Глава поселения выглядел так, как и должен выглядеть человек в его должности: невысокий, гладко выбритый, пузатый, со вторым подбородком и как будто короткими ручками, которые удобно укладывались поверх упругого, как мячик, живота. Он первым и взял слово:

      – Очень рады, я Иннокентий Степанович! Вот приехал, чтобы лично вручить ключи от дома, – немедля всунул мне в руку ключи, и, покашляв, закончил – и сказать, что всячески в вашем расследовании посодействовать готов.

      Добавил, что не передать, насколько сильно жители Кандалки огорчены происшедшим, вручил коробку конфет, а после раскланялся, потому как дома его в нетерпении ожидали внуки.

      Как только Иннокентий ушел восвояси, старушки оживились.

      – Я Галя, живу в начале деревни, – сказала низенькая худенькая старушка с опущенными уголками губ, – что будет нужно, обращайтесь, – шепнула она и двусмысленно подмигнула.

      Ее оттолкнула другая бабушка и громко произнесла:

      – А меня Нюрой звать, мой дом неподалеку, сразу за поворотом, – указала рукой вдаль, – я ваша самая ближайшая соседка. Ну не считая сторожа, но его и считать-то нельзя, потому что пока не прибыл. Ой, этот только деньги собирает, а сам ничего не сторожит. Хорошо, хоть не пьет!

      – Да, хорошо,