Стихотворения и баллады. Василий Жуковский

нашел приют от всех земных тревог;

      Здесь всё оставил он, что в нем греховно было,

      С надеждою, что жив его Спаситель-Бог.

      Май – сентябрь 1802

      Дружба[8]

      Скатившись с горной высоты,

      Лежал на прахе дуб, перунами разбитый;

      А с ним и гибкий плющ, кругом его обвитый.

      О Дружба, это ты!

      1805

      Вечер[9]

      Элегия

      Ручей, виющийся по светлому песку,

      Как тихая твоя гармония приятна!

      С каким сверканием катишься ты в реку!

      Приди, о муза благодатна,

      В венке из юных роз, с цевницею златой;

      Склонись задумчиво на пенистые воды

      И, звуки оживив, туманный вечер пой

      На лоне дремлющей природы.

      Как солнца за горой пленителен закат, —

      Когда поля в тени, а рощи отдаленны

      И в зеркале воды колеблющийся град

      Багряным блеском озаренны;

      Когда с холмов златых стада бегут к реке

      И рева гул гремит звучнее над водами;

      И, сети склав, рыбак на легком челноке

      Плывет у брега меж кустами;

      Когда пловцы шумят, скликаясь по стругам,

      И веслами струи согласно рассекают;

      И, плуги обратив, по глыбистым браздам

      С полей оратаи съезжают…

      Уж вечер… облаков померкнули края[10],

      Последний луч зари на башнях умирает;

      Последняя в реке блестящая струя

      С потухшим небом угасает.

      Всё тихо: рощи спят; в окрестности покой;

      Простершись на траве под ивой наклоненной,

      Внимаю, как журчит, сливаяся с рекой,

      Поток, кустами осененный.

      Как слит с прохладою растений фимиам!

      Как сладко в тишине у брега струй плесканье!

      Как тихо веянье зефира по водам

      И гибкой ивы трепетанье!

      Чуть слышно над ручьем колышется тростник;

      Глас петела вдали уснувши будит сёлы;

      В траве коростеля я слышу дикий крик,

      В лесу стенанье филомелы…

      Но что?… Какой вдали мелькнул волшебный луч?

      Восточных облаков хребты воспламенились;

      Осыпан искрами во тьме журчащий ключ;

      В реке дубравы отразились.

      Луны ущербный лик встает из-за холмов…

      О тихое небес задумчивых светило,

      Как зыблется твой блеск на сумраке лесов!

      Как бледно брег ты озлатило!

      Сижу задумавшись; в душе моей мечты;

      К протекшим временам лечу воспоминаньем…

      О дней моих весна, как быстро скрылась ты

      С твоим блаженством и страданьем!

      Где вы, мои друзья, вы, спутники мои?

      Ужели никогда не зреть соединенья?

      Ужель иссякнули всех радостей струи?

      О вы, погибши наслажденья!

      О братья! о друзья! где наш священный круг?

      Где песни пламенны и музам и свободе?

      Где Вакховы пиры при шуме зимних вьюг?

      Где

8

Уже в ранние годы у Жуковского сложилась целая философия дружбы. Это чувство он считал наиважнейшим и самым возвышенным. 27 февраля 1806 года он выступил в «Дружеском литературном обществе» с речью «О дружбе», где утверждал: «Любовь – которую не сравню с дружбой, – любовь страсть сильная, пламенная – должна неоспоримо уступить ей». «Дружба, – полагал поэт, – не боится ни злобы, ни предрассудков, никакая сила не может разлучить сердец, соединенных самой природой, ни море шумящее, ни степи непроходимые, ни гонения оскорбленного рока, – дружба и под кровом сельским все та же чистая божественная дружба, утешительница добродетельных, гений-хранитель тружеников мира. Пифагор в разговоре о дружбе сказал: Я не один, когда со мною друг мой, однако ж нас не двое, – сильное, много значащее изречение, достойное великого философа, который произнес его». В письме к А. И. Тургеневу (брат товарища Жуковского – Александр Иванович Тургенев) от 8 января 1806 года Жуковский обращался: «Ах, брат, нам надобно жить… возвышенным образом; но я один ничего не сделаю: мне необходима подпора. Я найду ее в дружбе, и в твоей дружбе… Ты должен быть согревателем моей души». Культ дружбы, утверждаемый Жуковским, сыграл большую роль в бытовом и литературном общениях того времени. Известно, сколь сплачивала дружба лицеистов, арзамасцев, а впоследствии пушкинский круг писателей, куда входил и Жуковский.

9

По словам биографа поэта К. Зейдлица, «одно из лучших его описаний вечерней красоты природы села Мишенского». В стихотворении поэт вспоминает о друзьях своей юности, принадлежавших, как и он, к «Дружескому литературному обществу».

10

Строфы 6–8 (от стиха «Уж вечер… облаков померкнули края…» и кончая стихом «И гибкой ивы трепетанье!») использованы П. И. Чайковским в опере «Пиковая дама» для дуэта Лизы и Полины.