Ночное рандеву Творца и Смерти. Орион Изотов

то писателю конец. –

      Своим же мыслям вслух мужчина вторил.

      Он бросил взгляд в далёкий пыльный угол.

      Там, отражая лунный луч украдкой,

      Резное зеркало поймало взгляд безумный –

      В глазах плясало пламя лихорадки.

      Броском Творец послал рассказ в корзину –

      Рука вдруг дрогнула, и листья разметались.

      Слеза бессилия скатилась по морщинам,

      Писатель встал. И тут – в дверь постучались.

      На трость опёршись, он пошёл ко входу –

      В висках стучало словно молотками.

      Открыв же дверь, он вместе с непогодой

      Впустил в дом девушку с печальными глазами.

      – Постойте, барышня, вы кто? Случилось что–то? –

      Мужчина озадачен был вторжением…

      В ответ – лишь тихий смех. Под грома рокот

      Сверкнула молния, как будто с сожалением.

      Был вопль ужаса сокрыт раскатом грома.

      Попятившись, упал седой писатель –

      С косой в руке и балахоне тёмном

      Не девушка была – людских душ собиратель.

      Лебединая песнь

      – Пора, Творец, тебе со мной в путь дальний, –

      С улыбкой Смерть сказала, лезвием качнув.

      Была хрупка она. И всё ж монументальней

      Не видел ничего он, молча лишь кивнув.

      И вдруг – опомнился: «Да как возможно это?

      Ведь у меня – дела! Шедевры… книга…»

      – Дела – у всех, чья песня вот уж спета.

      Стремятся планы выполнить блицкригом

      И говорят мне «Погоди, минутку»,

      «Остановись, мгновенье, ты прекрасно…»

      Но жизнь отмерена и принцу, и ублюдку,

      Что не успел – то потерял напрасно.

      Холодный пот застил глаза мужчине,

      Пытался с мыслями собраться он поспешно,

      Смерть на него смотрела, как на сына,

      Лишь повторяя: «Я ведь неизбежна».

      – А если не мольба, но – предложение! –

      Лицо мужчины словно прояснилось,

      Рука дрожит от перевозбуждения.

      – На всё готов я, лишь бы отцепилась.

      – Как грубо, – усмехнулась Смерть лукаво, –

      Ну что ты можешь дать мне, смертный муж?

      Я с сотворения миров имею право

      Курьером быть для хрупких ваших душ.

      Я видела рождение двух братьев,

      Что в мир открыли двери для греха.

      Я буду наблюдать в пустынном мраке

      Как в бездну рухнут с пирамид верха.

      Древней меня на свете нет создания,

      Где жизнь – там я. И, с Богом наравне,

      Пожалуй, мы в основе мироздания.

      Я повторюсь: что можешь дать ты мне?

      Старик во время речи улыбался,

      Как будто в голове составил план.

      Кряхтя и чертыхаясь, он поднялся

      И руку, как товарищу, подал.

      – Одну лишь ночь, прошу. До первой птицы,

      Что вечно под окном моим поёт.

      Как только Гелиос проедет в колеснице

      Коса твоя в рай душу отошлёт.

      Ну а до той поры я постараюсь,

      Вложить всю душу в новое творение.

      И в этот раз, уж я не сомневаюсь,

      Ты выразишь лишь только удивление.

      – Ты хочешь удивить МЕНЯ, писатель? –

      Смерть засмеялась звонко, как девчонка. –

      Да… ты, похоже, тот ещё мечтатель.

      Ну что ж… хватай своё перо, мальчонка.

      – Прошу тебя лишь об одной услуге…

      – Поосторожнее, с огнём уже играешь!

      – Нет–нет, поверь, в том никакого трюка.

      Скажи, со мною ночью… поболтаешь?