Комната, наполненная солнцем. Валентина Дмитриевна Гутчина

т снег. Или дождь. Совершенно не удивлюсь, если зарядит именно дождь: последние пару лет на Новый год у нас лило, как из ведра, можете представить.

      О, нет, спасибо – я не курю, бросила. Но ваш дым мне совсем не мешает, тем более, его относит ветром в другую сторону.

      Волнуетесь? Наверное, встречаете близкого человека. Жениха? Тогда понятно. Все мы пережили такие моменты: встреча после разлуки, надежды, радость…

      О, Господи! Нет, вы слышали? Прибытие поезда задерживается на целый час. Может быть, подождем в кафе, за чашкой кофе? Нам, женщинам, всегда найдется, о чем поболтать.

      …Помню ли я свою первую любовь? Ну, разумеется, это было как вчера. Я могла бы рассказать вам всю историю – время есть, есть ли у вас желание выслушать мой монолог-воспоминание? Слушайте…

      Все это было словно вчера. Опаздывая на занятия, я забежала в институт, на несколько минут задержавшись на пятачке у буфета, чтобы прикурить у знакомой.

      – У меня нет зажигалки, – похлопала она себя по карманам и кивнула на высокого парня, стоявшего в двух шагах от нее. – Вот у него есть. Вы не знакомы? Познакомьтесь: Матье – Юля, Юля – Матье…

      У этого Матье были вьющиеся русые волосы и светлые глаза. Он улыбнулся, галантно щелкнул зажигалкой, я благодарно кивнула и бросилась бежать вверх по лестнице. Надо сказать, в юности я постоянно куда-то спешила.

      Та первая встреча никак не отложилась в моем тогдашнем сознании. Позже, встретившись на вечеринке с той самой знакомой, для поддержания разговора я поинтересовалась, что это был за парень.

      –Он – полукровка: наполовину русский, наполовину – швейцарец, – сказала она. – Милый мальчик. Между прочим, он тоже о тебе спрашивал.

      …Стоял чудный месяц апрель; со дня нашего знакомства с Матье прошло полгода. Блуждая в тоске по притихшему общежитию, мечтая встретить знакомых, чтобы просто поболтать ни о чем, я зашла к одной старой подруге. Помню все, словно наблюдала за этой сценкой со стороны, а не была ее участницей: комната, заполненная солнцем; я уселась на стул – в длинном плаще песочного цвета и выцветших джинсах, с интересной бледностью в лице.

      Подруга хлопотала у стола, готовя нам по чашечке кофе, а я уныло говорила о том, что прав был старина Стейнбек в том, что «все мы одинокие животные и всю жизнь стремимся не быть такими одинокими». В этот момент в дверь постучали, и в комнату вошел, ворвавшись в мою жизнь, славный парень Матье.

      Сделав пару шагов, он замер на месте, уставившись на меня. На него падал луч солнца, он весь был в чем-то светлом и так забавно стоял, открыв рот, потрясенно улыбаясь. Да и я сама тут же забыла и про Стейнбека, и про одиноких животных, и про подругу с кофе, которая что-то говорила – кажется, хотела нас познакомить, представить друг другу.

      – Мы давно знакомы, – сказал Матье высоким баритоном и осторожно обошел вокруг меня, словно я – редкий музейный экспонат. Затем он уселся напротив, на диван, и, пристально глядя на меня своими светлыми глазами, поинтересовался, люблю ли я «Квинов», «Пинк Флойд», «Назарет» и «Лед Зеппелин».