Книжные Черви. Фаусто Грин

жалок, Николка. Ты жалок. Удивительное чувство – осознавать, что и тебе скоро тоже придёт конец. Но не бойся. Я буду к тебе милосерден. Ты не умрёшь с первого раза. За-бав-но. Как твой герой, которому ты дал свободу… Ты убил его. Уничтожил своё творение… Твой герой умрёт дважды. Ты обречён на ту же судьбу, – вкрадчивым гипнотизирующим полушёпотом говорила тень.

      – Что ты такое? – бессильно спросил писатель – а у Павла уже совершенно не осталось сомнений в том, что сжавшийся в кресле измученный человек именно писатель.

      – Я тот, кто приходит во сне… – всё тем же негромким голосом, от которого веяло неизбывной жутью, отвечала тень.

      Человек в кресле широко распахнул глаза и закричал.

      – Пора платить. Помнишь наш уговор? Ты сможешь творить до тех пор, пока не устанешь… смертельно. А когда это наконец случится, ты захочешь спать… И тогда она придёт за тобой во сне… Сколько ты сможешь не спать?

      Картинка сменилась. Перед глазами Павла возникла тёмная спальня. Лампада догорала на подоконнике. И мужчина из видения уже лежал в кровати и бредил.

      – Не надо, не нужно… Не хороните… Проверьте, что я не уснул!.. Проверьте… Я не сплю… Не сплю! Не хороните!

      Картинка снова сменилась. Павел оказался посреди темноты. Темнота окутывала его, ничего не было видно. Через несколько секунд он услышал кашель. И громкий горловой звук, не то хрип, не то вой:

      – Помогите!

      Это был мужской голос, очень хриплый, очень испуганный. Вслед за этой мольбой Павел услышал стук по доскам.

      – Господи… Помогите! Господи. Господи… Я же не сплю. Я больше не сплю…

      Снова стук. Павел побежал на звук, но, казалось, звук был повсюду и нигде. Мужчина, молящий о помощи, хрипел и плакал, его голос с каждой секундой всё больше напоминал голос потерявшегося в лесу ребёнка. Стук превращался в звук царапанья по доскам. Судя по звукам, мужчина лихорадочно ворочался. Павел очень хотел помочь этому кричащему, искал источник звука.

      Мужчина задыхался. Задыхался и стучал по доскам. Потом силы его, видимо, иссякли, и он больше уже не пытался вырваться из своей темницы. Он мог только кричать. Кричать отчаянно, словно его резали живьём. Мужчина кричал что-то бессвязное, кричал до тех пор, пока голос его не сорвался, и он сам не перестал слышать себя.

      В этот момент Павел достал из-за пазухи шкатулку из красного дерева и открыл её.

      Наваждение прекратилось. Они с ведьмой всё ещё стояли на крыше поезда.

      – Это твоих рук дело?! – закричал Павел, теряя самообладание. – Это ты убила его?!

      – Не я. Но я довольна, – с улыбкой ответила ведьма.

      – Теперь у меня нет сомнений, что мы с тобой дети одного пера… Панночка, – сквозь стиснутые зубы процедил мужчина.

      – О, давно уже никто не называл меня так… любезный Павел Чичиков, – обрадовалась девушка.

      – И больше не назовёт!

      Павел поднял рукав: на руке сквозь кожу проступали письмена на неизвестном языке.

      – Придите на мой зов! Те, кто мёртв внутри! – воззвал он.

      Перед мужчиной стали возникать светящиеся фигуры. Они