Границы человечного. Анна Шульгина

жаль. Когда ещё за таким понаблюдаешь.

      – Простите, а вы кто? – Спрашивала я, ещё не успев повернуться, а когда увидела говорившего, неохотно спустила ноги со скамеечки. – А, Алексей Егорович, добрый день.

      Юра тут же замер, с надеждой взглянув на отца, пришлось жестом указать стажеру на незаконченную работу. Тот с обреченным вздохом ухватился за кисть покрепче и продолжил сосредоточенно размазывать краску.

      Кто-то мог назвать это использованием служебного положения и даже легкой формой рабства, но я бы поспорила. Что может лучше донести до провинившегося степень его прегрешения, чем принудительный труд? Разве что тот же принудительный труд на мою пользу.

      – Вы так и не ответили.

      Пришлось задрать голову, рассматривая новоприбывшего.

      Форма на нем смотрелась хорошо, этого не отнять. Но по такой жаре, да ещё и в плотной ткани… Бррр.

      – Присаживайтесь, сейчас всё расскажу, – гостеприимно кивнула на второе плетеное кресло по другую сторону столика и даже решила быть радушной хозяйкой. – Может, чего-нибудь холодненького?

      Жарило сегодня не по-детски, даже тень винограда, почти полностью заплетшего небольшую веранду, особо не спасала. Про солнцепек и думать не хотелось. В какой-то момент стало жалко Юру, он же ещё и ароматами краски дышит, но момент слабости был мимолетен. Пусть набирается опыта, который сын ошибок трудных, глядишь, в следующий раз не полезет не в своё дело.

      – Вы не хотите поприветствовать меня по уставу? – Мужчина продолжал стоять над душой, чуть заметно хмуря темные брови. Неодобрительно так.

      Желание принести ему попить сразу пропало.

      – Нет. – Воропаев перестал хмуриться и теперь смотрел несколько удивленно. Видимо, никто до сих пор подобной степени наглость не проявлял. – Я гражданская, сейчас мой законный выходной, а ещё подрабатываю нянькой у вашего сына. Причем, на общественных началах.

      – Я бы так не сказал, – он повернулся к Юре, который недовольно насупился. Ну, не нравится, так пусть не подслушивает. – Почему мой сын красит ваш забор?

      Стучать на практиканта я не собиралась, поэтому неопределенно качнула головой:

      – Изъявил горячее желание помочь по хозяйству. Вы против?

      – Нет, ему полезно, – Воропаев все-таки уселся напротив, но китель не расстегнул даже на верхнюю пуговицу. Как только не задушился… – Ночью какие-то проблемы были?

      Интересно, что он имеет в виду под проблемами?

      Если нападение врагов, так они оказались не совсем идиотами, чтобы нападать на дом, которым уже несколько поколений владеют ведьмы. Чревато.

      А вот сам стажер немного почудил – притащился уже под полночь ко мне под дверь, поскребся и шепотом попросил прощения. Меня в тот момент чуток пробило на смех, поэтому парень, похоже, обиделся на такую реакцию. Ну, ещё бы, не оценила благородный порыв. Зато у меня было время придумать наказание.

      Можно было, конечно, и так простить, но это противоречило моей жизненной философии.

      – Да нет, тишина и покой.

      Пока собеседник замолчал, обдумывая какую-то мысль (судя по выражению лица, невеселую), я беззастенчиво