Раскаты Грома. Искандер Лин

перехватил фразу друга:

      – Чтобы знали, что будет, если твари прорвутся. «Своей ли, чужой ли будешь окроплён!»

      – Да и ведь забрызгало, – Лыкоренко перевёл взгляд на начальника штаба. – Сколько живых ушло с первой линии обороны?

      – Не более десяти процентов личного состава. В первые часы после аварии были максимальные потери, – спокойно констатировал Кононов.

      Желваки Громова задвигались, но спустя несколько секунд всё пришло в норму:

      – Как они вообще смогли организовать первую линию обороны? Как смогли задержать их?

      – Почти не смогли, – продолжил светловолосый молодой офицер. – Была и неразбериха в том числе. С Центра в части пошёл протокол «восьмидесятки». А никто из них ничего не знал про «Лавину». Отправили всех, кого можно было поднять за 25 минут. Потеряли многих. Первым барьером стали наблюдательные пункты старого полигона, там же и первый отпор дали.

      – Кто эти герои известно? – спросил Громов.

      – Один прапорщик смог грамотно навести огонь тяжёлой артиллерии, и подмога прибыла вовремя – второй эшелон сил.

      – Прапорщик? Мне нужны такие прапорщики.

      – Да. Там был ад, судя по докладу из 211‑го полка, который к последнему разрыву снаряда выехал на позиции. На земле лежал слой из тел. Были и человеческие, и какие-то звериные. Все выжившие – в порванной одежде, контуженные, многие в помешательстве. Прапорщик, кстати, глухим остался. Видимо, снаряды рядом рвались. Но координаты он передал те, что нужны были в самый сложный момент.

      – Ему медаль и на пенсию с почётом. Герой этой операции! – улыбнулся Лыкоренко.

      – А ведь он действительно лучший, потому что смог выжить, – грустно улыбнулся полковник.

      Повисла небольшая пауза.

      – Сань, я предлагал им наземную операцию, но они боятся! Боятся не того, что наши части уже понесли большие потери – министерство ещё запарится объяснять про «случайную детонацию склада с боеприпасами» и «героев карантина» – а того, что пока силы до «восьмидесятки» дойдут, разнесут всё к чёртовой матери! И что нужно, и что не нужно! Ни чертежей, ни схем, ничего нет ведь! Они вроде как даже не знают, что есть что из наземных зданий, не то что «подземка»!

      – Петь, – командир «Раската» приложил указательный палец к своим губам, успокаивая товарища, – не ищи справедливости на войне. Скажи мне лучше: он был там?

      Расстёгивая воротник кителя, давивший всё это время на шею, Лыкоренко сначала не понял о ком идёт речь, но через пару секунд прочёл ответ в глазах Громова:

      – Да, Демченко командовал гарнизоном.

      – И? – в голосе командира «Раската» чувствовалось напряжение.

      – На данный момент считается без вести пропавшим. Эвакуации никакой не было. Связь пропала сразу. Да какая связь? На узел просто протокол пришёл об аварии.

      – «Демон», – медленно проговорил Александр Иванович и продолжил негромко, скорее бубня себе под нос, прожигая взглядом стол. – Вечно тебя в адово пекло тянуло!

      – За