Фотофиниш. Свет гаснет. Найо Марш

сказал мистер Реес. – А если бы такие слухи широко распространились, мы бы об этом услышали. Разве не так, Бен?

      – Ну послушайте, старина, любой, кто видел ее, знает, что это глупо. Я хочу сказать, вы посмотрите на ее декольте! Оно говорит само за себя. – Мистер Руби повернулся к Аллейну. – Вы видели. Вы не могли этого не заметить. У нее самый прекрасный бюст, который только можно встретить в жизни. Прекрасный! Вот! Взгляните на эту фотографию.

      Он раскрыл газету на странице 30 и разгладил ее на столе. На этой фотографии Соммита стояла в профиль, запрокинув голову и опершись руками на стол за спиной. Она была одета для роли Кармен и держала в зубах искусственную розу. Декольте было очень глубоким, и, хотя на первый взгляд не возникало сомнений в естественности ее груди, при ближайшем рассмотрении можно было заметить странные небольшие отметины в этой области, наводящие на мысль о послеоперационных шрамах. Подпись гласила: «Лучше один раз увидеть!»

      – Ей никогда не нравилась эта фотография, – угрюмо сказал мистер Реес. – Никогда. Но она нравилась прессе, и поэтому мы сохранили ее в информационных материалах. Вот! – воскликнул он, ткнув пальцем. – Вот, взгляните-ка на это! Это подделка. Фотографию изменили. Тут кто-то нахимичил. Эти шрамы – подделка.

      Аллейн внимательно рассматривал фото.

      – Думаю, вы правы, – наконец сказал он и вернулся на первую страницу. – Мистер Хэнли, – спросил он, – как вы считаете, эта печатная машинка принадлежит кому-то из ближайшего окружения мадам Соммиты? Вы можете это определить?

      – А? О! – секретарь склонился над газетой. – Ну, – сказал он через минуту, – это было напечатано не на моей машинке. – Он тревожно рассмеялся. – В этом я могу вас уверить. Но насчет ее машинки я не уверен. Что скажете, Руперт?

      – Бартоломью – секретарь мадам, – объяснил мистер Реес своим невыразительным голосом. – Он сделал шаг назад и знаком велел Руперту внимательно рассмотреть страницу.

      Руперт, красневший всякий раз, когда мистер Реес обращал на него хоть какое-то внимание, покраснел и сейчас и склонился над газетой.

      – Нет, это не наша… то есть не моя машинка. В нашей буква Р немного выступает из ряда. Да и шрифт не тот.

      – А подпись? Выглядит довольно убедительно, что скажете? – спросил Аллейн хозяина дома.

      – О да, – ответил тот. – Это подпись Беллы.

      – Кто-нибудь из вас может назвать причину, по которой мадам Соммита могла быть вынуждена поставить свою подпись внизу чистого листа почтовой бумаги?

      Все молчали.

      – Она умеет печатать?

      – Нет, – ответили все в один голос, а Бен Руби раздраженно добавил:

      – Ох, да ради всего святого, какой смысл всем этим заниматься? Не было никаких слухов о ее груди, простите меня за прямоту, и черт побери, она не писала это чертово письмо. Это точно подделка, и, ей-богу, по-моему, за всем этим стоит этот проклятый фотограф.

      Оба молодых человека промычали что-то в знак полного согласия.

      Мистер Реес поднял руку, и они умолкли.

      – Нам