Мертвая. Ночная Тишь

ставит кружку на стол, все еще предлагая ее мне. Вторую он держит в руках и садится в кожаное кресло – на свое место.

      – Ну ладно, – наконец, выдавливает он. – Ты расстроена, это видно. Я тебя понимаю. Ужасное происшествие. Из-за чего она..?

      Из-за чего она выбросилась с Кричащей Башни, упала на землю, в снег, с двенадцатого этажа? Разбила свое красивое тело в лепешку, переломала кости, проломила череп? Договаривай, трус.

      Вслух я только пожимаю плечами.

      – Ну ладно, – повторяет он. – Когда похороны?

      – Завтра.

      – Ммм.

      Видно, что ему не по себе в моем присутствии, и, если честно, я сама не знаю, чего добиваюсь своим поведением оскорбленной леди. Еще одного врага?

      – У нее проблемы с учебой, что ли? Были? – спрашивает он между глотками. Я качаю головой. – А у тебя как?

      – Все в порядке, спасибо. Сегодня вот зачет получила автоматом.

      – Молодец. Молодец.

      Он отпивает кофе и замолкает. Я продолжаю стоять у порога, мечтая уйти куда-нибудь подальше от этого человека в костюме с двубортным пиджаком темно-синего цвета. Председатель колхоза, ей-богу.

      Глядя, как он нервно перебирает на столе бумажки, и слушая, как бормочет свое «ну, ладно, ладно», я решаю ему помочь.

      – Эльмир Амирович, – говорю я, стараясь, чтоб голос звучал спокойно и твердо. – Вам не о чем волноваться. Аринкины тайны умерли вместе с ней.

      Он на секунду замирает. Оставляет в покое бумажки, медленно отодвигает кофе и поднимает на меня взгляд. Глядя в эти черные бусины, я понимаю, что зря выдала свой спич. Его глаза наполняются ненавистью. Уголки губ опускаются вниз, придавая щекастой физиономии вид злобного клоуна. Он встает, обходит стол и, приближаясь ко мне, говорит, медленно и тихо:

      – Беспокоиться? А я ни о чем и не беспокоюсь.

      Его лицо буквально упирается в мой нос. От него пахнет ментолом и дешевым мужским шампунем.

      – Ты кем себя возомнила, девка? – его шепот ядовитой змеей проскальзывает в уши и заползает в мозг. – Угрожать мне вздумала? Беспокоиться! Это ты должна беспокоиться, что я по щелчку, – он прищелкивает пальцами у моих глаз, как цыганка во время танца, – выкину тебя не только из института, но и из города! Даже заикаться не вздумай, поняла? Забудь все, что тебя связывало с Авзаловой! Она была той еще штучкой, но и на нее, как видишь, нашлась управа. А с тобой, кукла, и возиться не будут.

      Интересно, что это значит. Кто эти некто, которые «не будут» со мной возиться?

      Я чувствую, как промокла ткань водолазки подмышками.

      Он отстраняется, и губы его все больше кривятся в злой гримасе. Я вижу, как они трясутся. Я знаю, что он испуган. Почти так же, как и я.

      – Пшла вон.

      Я разворачиваюсь и дрожащими руками берусь за ручку.

      – Стой. – Он упирается в дверь рукой, так, что я не могу ее открыть. – У вас там были проблемы с какой-то первокурсницей.

      У нас были проблемы? А мы-то с Арнинкой думали, что проблемы у тебя!

      – Как ее зовут?

      Перед