Небеса знают лучше. Афина Ксенаки

секса? Где-то полгода, а может больше. Это все гормоны.

      – Джинсы снимайте или хотите, чтобы я с вас их сама сняла? – судя по голосу она не шутила, а вот я оказался в непростой ситуации.

      – Я сам сниму, но не против, если бы вы это сделали, – мне доставило огромное удовольствие видеть ее удивленные глаза. Она отвернулась, но я успел заметить, как мило покраснели ее щечки, – Но боюсь, док, вам не очень понравится то, что вы увидите. Вернее, может и понравится, но это явно не то, что вы ожидаете увидеть.

      – Послушайте, вы как барышня. Ой, не буду раздеваться! – она повернулась ко мне лицом и протянула что-то в ладошке, – хотите, я вам дам конфетку, а вы снимите эти свои чертовы брюки. Идет?

      Я прыснул со смеху, ей бы только с детьми разговаривать. Ну что же, сама напросилась. Я уверенно встал на ноги и сбросил джинсы. Еле подавил в себе приступ смеха, когда увидел, как от ужаса и удивления расширились ее и без того огромные глаза. А я ведь предвидел такую реакцию, ну не люблю я летом надевать нижнее белье.

      – Боже, вы что, всегда без трусов ходите? Могли бы предупредить, – буркнула она, отвернулась и снова мило покраснела. Сняв с крючка белое вафельное полотенце, она протянула его мне. Я прикрыл им свое хозяйство.

      – А я предупреждал, что вам не понравится. Кстати, где моя конфетка?

      Кажется, у меня получилось ее расслабить, она даже улыбнулась и кинула конфету. Мне ничего не оставалось, как развернуть ее и съесть. Не люблю конфеты. Молча показав мне рукой на кушетку, она забрала фантик и кинула в мусорное ведро.

      – Хороший мальчик, – потрепала меня за волосы. Она что, издевается? Словно прочитав мои мысли, она добавила, – я пытаюсь вас немного расслабить, потому что сейчас будет больно. На плечо нужно наложить минимум пять швов и на бедро тоже столько же.

      Милая моя, больно мне уже не будет. Больно было семь лет назад, когда погиб мой друг, а я месяцами после реанимации заново учился ходить и становился похож на человека. Больно было, когда Марина швыряла мне в лицо оскорбления. А я всего лишь сказал ей правду. Физическая боль всегда уступает душевной. А сейчас не больно, и уже никогда не будет больно. Я научился с этим жить, дал себе слово, что никогда не буду говорить правду. Но буду честным в отношениях с противоположным полом. Так будет не больно, так будет честно.

      – Я сейчас обработаю вам раны дезинфицирующим раствором, немного пощиплет, – нежный голос вернул меня в реальность, – Ой, вы весь в шрамах, часто падаете с мотоцикла?

      – Падают с кровати, а на мотоциклах попадают в аварии. Ответ на ваш вопрос: да, часто. Но мне нравится скорость и ездить я не перестану, – лучше пусть думает, что я часто попадал в аварию, чем узнает природу происхождения моих шрамов. Причем на душе был самый большой.

      Руки у нее какие золотые, я почти не чувствовал укола иглы, а она обеспокоенно заглядывала мне в глаза после каждого стежка. Я ободряюще улыбался ей. Интересно, она и в постели такая нежная? Немедленно захотелось ощутить эти пальчики, исследующие