Жестокая справедливость. Сергей Майдуков

и денежки погорели, и я опять мешаю маму ремнем стегать.

      Лагутин все же выругался. В рамках относительного приличия. Слово входило в словари, хотя предназначалось не для нежных девичьих ушей. Наверное, когда плохой человек совершает хорошие поступки, то хорошим людям от них один только вред. Лагутин считал себя очень плохим человеком. У него не было иллюзий на сей счет.

      У Даши на сей счет имелось свое собственное мнение.

      – Не надо ругаться, – сказала она. – Вам не идет. Вы хороший.

      – Ошибаешься, – буркнул Лагутин.

      – Как же я могу ошибаться, когда вы меня все время из беды выручаете? Вы как ангел-хранитель.

      – Какой, к черту, ангел! Тебя же из-за меня из университета выперли. И с работы.

      – Если бы эти подонки сделали тогда, что собирались сделать, то я все равно в университете не осталась бы, – сказала Даша. – Сбежала бы от позора. А работа… За нее все равно гроши платят. Быть зайцем непросто.

      Последняя сентенция заставила Лагутина фыркнуть.

      – Зайчихой в особенности, – обронил он.

      – Нет, это был заяц, – возразила она. – У него усы, разве вы не заметили?

      Она была совсем ребенок. Лагутин никак не мог заставить себя встать и уйти.

      – Сколько тебе лет? – спросил он.

      Ему показалось, что дверца доверия, соединяющая их души, начала закрываться. Только небольшая щель осталась.

      – Я совершеннолетняя, – ответила Даша из своей раковины. – А что?

      Лагутин не мог ответить на этот вопрос прямо. Он решал, можно ли пустить девушку к себе. Если бы ей не было восемнадцати, то ему можно было бы пришить дело о растлении или еще какую-нибудь пакость. Но ведь он собирался уезжать, а квартира все равно пустовать будет.

      – Ты где живешь? – спросил он, глядя в сторону офиса.

      Наташа стояла на крыльце, беседуя то ли с сотрудницей, то ли с посетительницей. На ней был белый летний сарафан и белые босоножки, охватывающие ремешками щиколотки. Она выглядела элегантно и эффектно.

      – Когда как, – настороженно ответила Даша. – Вчера, например, в общагу к подруге пробралась. А что?

      Опять это «а что»!

      Наташа закончила общение и теперь говорила по телефону.

      – Продиктуй свой номер, – быстро сказал Лагутин. – Я позвоню, и мы решим, что и как.

      – У меня нет мобильника, – призналась Даша. – Пришлось продать. У меня не было…

      – Держи. – Он протянул ей две пятисотенные купюры и насильно вложил в вялые холодные пальцы. – Вечером поговорим. У меня срочное дело. С шести до восьми крутись тут, я обязательно приеду.

      – Но…

      – Лучше до девяти, – перебил ее Лагутин. – Не знаю, как все повернется. Короче, никуда не девайся, Даша Зайцева.

      – Я Шутова!

      – Это сути не меняет.

      Наташа Маркова уже садилась в машину. Лагутин, не слушая Дашиного бормотания, устремился к своему «Хюндаю».

      Глава седьмая

      У Карины Мартиросян кожа была идеально чистая и белая, с кремовым оттенком. Глядя на нее, Леонид часто представлял