Храм на рассвете. Юкио Мисима

что ринуться туда не рассуждая значило бы изменить тому одиночеству, которое ему сейчас было нужно. Он купил открытку и, уже держа влажными пальцами вечное перо, некоторое время рассматривал грубо отпечатанную фотографию каменных пещер.

      У него снова возникло предчувствие, что будет шумно. Сновали какие-то черные, глядевшие с подозрением люди в белых одеждах, на площади, продавая местные украшения, кричали худые дети. Желтое безжалостное солнце проникало во все уголки площади, а в темной комнате на столе перекатывались три маленьких сморщенных апельсина. Их облепили мухи. Из кухни плыл резкий, назойливый запах жареного.

      Хонда стал писать на открытке. После долгого перерыва он писал жене – Риэ:

      «Я в Аджанте – приехал посмотреть пещерный храм. Сейчас как раз отправляюсь туда. Передо мной оранжад, но края стакана засижены мухами, и пить невозможно. Я слежу за здоровьем, так что не беспокойся. Индия поистине необыкновенная страна. Береги свои почки. Привет матери».

      Говорило ли это письмо о любви, привязанности? Стиль его писем всегда был таким. Несомненно, взяться за перо Хонду заставили витавшая в душе нежность и желание вернуться домой, но, выраженные словами, чувства всегда казались суховатыми.

      Риэ, конечно, на сколько бы лет он ее ни оставил, встретит вернувшегося Хонду с той же спокойной улыбкой, с какой его провожала. Она из тех женщин, у которых выражение лица при расставании и выражение лица при встрече полностью совпадают, совсем как гербовый узор из лепестков на левом и правом рукаве. Казалось, ее лицо, различимое неясно, словно луна среди дня, лицо, на котором постоянно присутствовали признаки ее легкого недомогания, лучше сохранялось в памяти именно на расстоянии. Ну разве можно ненавидеть такую женщину? Когда Хонда писал открытку, в глубине души он ощущал полный покой и благодарность. Уверенность в том, что его любят, – это было совсем из другого мира.

      Закончив писать, Хонда сунул открытку в карман снятого пиджака и поднялся со стула. Он решил, что отправит открытку из гостиницы. Вышел на залитую солнцем площадь. Сопровождающий неотступно следовал за ним.

      Двадцать семь каменных пещер были пробиты в обнаженной породе посередине спускавшегося к воде обрыва. Река, песчаная отмель, камни, потом трава – подъем постепенно становился круче, на самом верху росли деревья, а где-то посередине был каменный карниз, который тянулся вдоль пещер.

      Первая пещера была молельней. В Аджанте сохранились остатки четырех молелен и двадцати трех монастырских келий.

      Как Хонда себе и представлял, тут присутствовали и запах плесени, и холодный мрак, но когда на огромную статую Будды в глубине пещеры от входа размером с половичок падал свет, были ясно видны сверкающие контуры фигуры, застывшей в позе медитации. Для того же, чтобы рассмотреть фрески, сплошь покрывавшие потолок и четыре стены, света было недостаточно, и луч карманного фонарика, который держал сопровождающий, кружа, как летучая мышь, слабо освещал то тут, то там отдельные