Точка отсчёта. Фарра Мурр

Кинта

      Однако, наши планы отправиться спозаранку пошли кувырком. В палатке Игоря, в которую заглянул, чтобы разбудить его, было пусто, а на кровати лежала записка

      «Наум, извини. Пришлось срочно идти в деревню.

      У Буди приступ лихорадки.

      Как освобожусь, тебя найду. Игорь».

      Жители соседних островов, согласившиеся помогать в экспедиции, поселились неподалёку от нашего лагеря, ближе к джунглям. Я насчитал с десяток круглых тростниковых хижин, с блестящими, чёрными крышами. Это что ещё такое? Только приблизившись, понял – крышами хижин служат нынче модные по всему миру зонтики-солнечные батареи. Молодцы, совмещают современность с традициями. Действительно, просто – раскрыл шестиметровый в диаметре зонтик, огородил со всех сторон тростником, или ещё чем, и вот тебе готовое укрытие и ночлег. Попавшийся мне навстречу житель, на мой вопрос «Буди?», сопровождённый выставленной вперёд перевязанной рукой, молча указал на один из домов. Вход в хижину был закрыт от посторонних глаз громадными пальмовыми листьями.

      – Игорь? Это я, Наум! – крикнул, остановившись у входа. Листья пальм разошлись в стороны, и навстречу мне… вышла она. Аж, сердце захолонуло. Тонкая, стройная, с кожей цвета молочного шоколада, Густые чёрные волосы, по-модному коротко стриженные, обрамляли продолговатое лицо, с высокими скулами и тонким изящным носом. Такое лицо вполне могло сойти за европейское, если бы не цвет кожи. Да миндалевидные, с остро загнутыми вверх внешними углами, глаза. Они, как два чёрных, глубоких колодца, от которых невозможно отвести взгляд. Бездна она ведь и страшна своей бездонной притягательностью.

      – Прошу, господин Наум. Милости просим. – пригласила внутрь девушка. Она говорила с едва уловимым акцентом, который ей даже шёл, из-за него каждое слово казалось значительней и ярче. Да и сам голос звучал своеобразно, не высокий, не низкий, тембр был полон оттенков. Словно мёд, тягучий и насыщенный. Такого голоса нельзя ослушаться. Что я и сделал, последовав за девушкой в прохладную тень хижины.

      – У вас прекрасный русский. Откуда?

      – Я учусь в университете. В Москве. Скоро заканчиваю. Меня зовут Кинта.

      – А меня Наум. Очень приятно. – ответил я, и застыл на пороге, немного оторопев от густого, терпкого, но приятного аромата. В центре помещения в железном, чёрном от копоти тазу тлели угли, источавшие этот запах.

      – Наум, отомри! – услышал знакомый голос доктора из темноты хижины.

      – А, вот ты где! – обрадовался я, выходя из ступора: – Буди, как вы себя чувствуете?

      – Т-с-с! Тише. Он спит. У него высокая температура. Лихорадка Денге. Слава Богу, кажется не тяжёлая форма.

      Я подошёл к невысокому настилу из связок тростника, что служил кроватью. Буди лежал на, как мне показалось, круглом валике, укрытый до подбородка несколькими цветастыми шерстяными одеялами. Только подойдя вплотную понял, что круглый валик, на самом деле, представляет собой кусок ствола гигантского бамбука. Игорь, поймав мой взгляд, пояснил:

      – Не беспокойся, ему удобно. Он так привык с детства.

      – Помощь