Точка отсчёта. Фарра Мурр

постой! Ты в терминах не попутался? То квазар, то блазар. Ты уж остановись на чём-нибудь. – прервал его Лев.

      – Как тяжело с неучами! – тяжко вздохнул Константин, взывая к небу.

      – Квазар и блазар, по сути дела, одно и то же – мощный источник излучения. Если излучение в сторону и мы видим его как струю, то называем квазар, а если в виде сияющей точки – блазар.

      – То есть блазар – это квазар, смотрящий на нас? – осенило меня.

      – Илюша, я всегда тебя уважал за сообразительность. Да, это так. Мы видели этот квазар, точнее его яркую струю. Последнее время она стала сокращаться в длине и одновременно усиливаться по мощности. Надеюсь, теперь вам не надо объяснять почему, и что нам грозит?

      Наступившую тишину прерывали только крики вечно голодных чаек. Мне почему-то ужасно захотелось увидеть Лену. Уже было собрался, но тут увидел её, лёгкую на помине. Она с Ирой и Анжелой возвращались из спа. Такие посвежевшие, стройные, весёлые… Музы Весны в махровых халатах. В боку кольнуло, и глаза заслезились. Конъюнктивит, наверное.

      Умеет этот Костян вывести из себя! Надо сохранять спокойствие, доподлинно ведь ещё ничего не известно. Может, у него просто с мозгами не в порядке? У холостяков такое случается. Тем более у физиков-лириков. Спокойно, спокойно…

      На работе успокоиться легче всего. Бывало, доведут пациенты или начальство тупит аж до дрожи в руках, убить всех готов, но у тебя под рукой спасительный, волшебный экран! Достаточно включить его, и смотри себе в удовольствие чьи-нибудь снимки, как можно дольше и как можно подробнее. Медсестры понимающе всех выпроваживают – «доктор занят, ваши результаты анализирует», а ты уходишь в заэкранье, и медленно, но верно забываешь обо всех передрягах.

      Здесь, на пляже, этот финт не пройдёт. Тут ты гол и беззащитен. Попытался мысленно увидеть родной дисплей с серией картинок МРТ, но стало только хуже. Перед глазами вновь возникли снимки Наума… Почему мы всегда опаздываем?

      Почти год прошёл, а саднит, как свежая царапина. Странно, он ведь мне и не родственник даже. Ну да, друг. Пусть, даже и близкий. Но не настолько же? До сих пор в памяти его лицо: кожа – мертвенно-бледная, с едва заметным желтоватым оттенком, впалые щёки, а главное – глаза, огромные, серо-голубые глаза, смотрящие на тебя с такой молитвенной надеждой… Так Наумка выглядел, когда пришел ко мне.

      Хотя нет! Этот взгляд был значительно позже. Полтора года назад он пришёл ещё розовощёким. «Будь ласка, посмотри, что там у меня? Последнее время головные боли то и дело. Но больше меня глюки беспокоят. Ни с того, ни с сего, вдруг, запрыгают искорки, блёстки разноцветные как-то сбоку, и не рассмотришь как назло. И еще какое-то смещение перспективы. Время от времени, конечно. Может давление скачет? Я имею ввиду внутричерепное? Или, не дай бог, микроинсульт какой?» – выпалил он тогда скороговоркой.

      Наум всегда был таким. Быстрым, юрким, сообразительным. Воробышек. Так мы его называли. Это из-за фамилии.