Демоническая Пятёрка. Месть голометрона. Катерина Овсянникова

на это прекрасное зрелище.

      – Да мы сами в праве решать, что хотим и куда пойдём! – девушка вскочила с места. – Мне уже не четыре года, как тогда. Да ты и сохранил мне жизнь только потому, что тебе так велел Агрон! А сам уж точно не против был мною полакомиться…

      – Всё сказала? – лицо Адольфа оставалось таким же спокойным и бесчувственным.

      – Что происходит? – в комнату влетела женщина с двумя стаканами воды в руках. – Кто тут кричит?

      – Лучше выйди, Нэнси, – строго попросил муж.

      – Адольф, не надо так на них кричать… – пыталась уговорить его жена.

      – Нэнси. Выйди, – он отвернулся, давая тем самым понять, что не желает больше видеть жену рядом с собой.

      Перед тем как уйти, Нэнси ещё раз с жалостью матери оглядела каждого, однако не могла не выполнить просьбу мужа.

      – На чём это я остановился, – Адольф демонстративно призадумался. – Ах да, на неблагодарном спасении.

      – Я бы сказала, на своих предубеждениях, – возразила Диана. – А у тебя их немало, раз ты знал, с кем будешь иметь дело, вступая в этот проклятый Союз.

      – Всё никак не угомонишься по поводу родного брата? Хм, интересно выходит. Лишь только в жизни появляется новый родственник, он сразу заменяет всех остальных. В том числе и семью, воспитавших родителей…

      – Я никогда не забуду свою семью, – резко возразила девушка, сжав руки в кулаки. – Тебе ли не знать, я никогда не забываю тех, кто ко мне добр. Так же, как и тех, кто хотел причинить мне зло.

      – Это я-то хотел причинить тебе зло?! – прокричал Адольф в недоумении.

      – Да, хотел, раз решился на такое предательство… Ты предал меня, как только вступил в Союз Чернокрылых! И я тебе никогда этого не прощу. Ты предатель!..

      Она хотела было ещё что-то сказать, но замолчала, получив резкую пощёчину от отца. Щека её тут же залилась багровой краской. Удар был сильным, но таким быстрым, таким неожиданным, что Диана совсем ничего не почувствовала. Все в комнате так и замерли под гневным взором Адольфа Клейера на ту, что посмела перечить отцу. Посмела оскорбить его. Жестоко оскорбить.

      Щека вспыхнула, разгорелась, словно живым огнём, и затрещала лёгкими покалываниями. В эту минуту она не придавала Диане боли, но согревала её. От подступившего тепла осколки внутреннего взрыва становились горячими, а мысли, так и метавшиеся в разные стороны, становились в одну чёткую цепочку последовательности.

      – Ничего, – Диана как-то истерически усмехнулась. – Бывало и больнее…

      Она выпрямилась и, гордо зашагав к выходу из комнаты, опустила руку от щеки и сумела заставить себя не оборачиваться.

      – Да как ты посмел только тронуть её! – Грей тут же оказался возле отца.

      – Тоже хочешь отличиться, сынок? – Адольф злобно улыбнулся.

      – Да какой я тебе сынок… – прошипел он сквозь зубы. – Так, одно название… Я всегда был в этой семье ничем. Ничем и останусь.

      Не желая