Из жизни кукол. Эрик Аксл Сунд

каком смысле детектива?

      – Ну, все хорошие детективы начинаются тем, что кого-то убивают, а кончаются тем, что дело распутывают.

      – А вдруг это плохой детектив.

      Какой вопрос, такой и ответ, подумала Ирса. До машины они дошли в молчании.

      – Подите сюда.

      Эмилия-баскетболистка сидела на пассажирском месте в машине экспертов. На коленях у нее был ноутбук, в руке – пакет с “андроидом”.

      От телефона к компьютеру прямо из пакета протянулся проводок.

      – Я разблокировала телефон, – сказала Эмилия. – Вероятнее всего, он принадлежал жертве. Девушку зовут Тара, она обожает селфи. Последний раз она обменивалась эсэмэсками четыре часа назад.

      – С кем? – Шварц оперся рукой на открытую дверцу. Эмилия задумалась.

      – В списке контактов он значится как “Улоф”. Но номер отследить не удалось, во всяком случае с этой аппаратурой. Похоже, они договаривались встретиться где-то здесь.

      – Интересно. Хорошее начало.

      – И еще, – продолжила Эмилия. – Тара пишет этому Улофу… цитирую: “Знаешь Повелителя кукол?” Улоф отвечает: нет. Что это может значить? Есть соображения?

      Сержант Шварц поднял брови.

      – Нет. Ни малейших. Но мне кажется, я знаю человека, у которого соображения могут быть.

      – Так-так… И кто это?

      – Кевин Юнсон. Из уголовной полиции.

      Тридцать шесть часов без сна

      Танто

      На вершине Тантобергет, в районе Сёдермальм, стоит установка ПВО времен Второй мировой войны, призванная защищать от врагов мосты Орстабрун и Лильехольмсбрун. Недалеко от игровых площадок, на террасах, спускающихся к воде, расположены садовые участки; из одного домика доносился грохот гранатных разрывов.

      Была половина третьего ночи. Кевин Юнсон лежал на диване; на экране компьютера перед ним шла советская военная драма “Иди и смотри”.

      Когда живые завидуют мертвым, думал Кевин.

      Небольшой садовый участок на горе Танто являл собой в основном голые камни; пригодная для выращивания хоть чего-нибудь земля ограничивалась полоской плодородной почвы вдоль забора. Право на застройку участка – одного из ста одиннадцати на южном склоне – использовалось по полной. Четырнадцать квадратных метров занимал красный домик с белыми углами, шесть квадратных метров – открытая веранда с сарайчиком, вмещавшим уборную. Этот клочок земли принадлежал семье Кевина с семидесятых годов, а сам он жил в домике уже четыре года. Проводить здесь зиму запрещалось уставом, но соседи-садоводы не жаловались.

      С тех пор как узнали, что Кевин служит в полиции.

      Здесь он вырос. Здесь наблюдал, как лето, крадучись, взбирается на гору с Орставикена, здесь они с отцом сидели на веранде и смотрели, как солнце опускается за яхтенный причал.

      Единственная комната вмещала стол с двумя стульями, диванчик и – вторым этажом – кровать. Бензиновый генератор питал плиту и холодильник, а солнечная батарея обеспечивала электричеством компьютер и лампочки. На стенах полки, на полках книги и диски.

      Когда