Время моё. Людмила Филатова

бессмыслицей, тоской,

      гробовою раннею доской.

      И катИт по их костям безвинным

      круговой порукой дедовщина —

      государственная ль, мировая?

      Все законы Божьи попирая…

      «Дети, мои дети…»

      Дети, мои дети,

      лучшие на свете…

      Куда ж мне вас деть-то,

      таких лучших, дети?

      Несу вас, что крест.

      Да вы ж – он и есть.

      «Бывает, на ходу умрёшь…»

      Бывает, на ходу умрёшь,

      а всё идёшь, идёшь, идёшь…

      «Макают в смерть… И достают…»

      Макают в смерть… И достают.

      Натешатся, и вновь – макают.

      Господь, за что судьба такая —

      ни жить, ни сгинуть не дают!

      От волка – волк.

      От утки – утка.

      Ёж – от ежа.

      Конь – от коня.

      Господь, как холодно и жутко.

      Что – от меня?..

      «Боль, это и есть дорога в мир иной?..»

      Боль, это и есть дорога в мир иной?..

      «Встану против течения пыли…»

      Встану против течения пыли

      то ли надолбом, то ль – решетом,

      чтобы вы сквозь меня проходили,

      злато-сЕребро сеяли, мыли,

      И спасибо… Спасибо на том.

      «Загнали в угол. Только и в углу…»

      Загнали в угол. Только и в углу

      нашла я трещину, чтобы, её расширив,

      вдохнуть от ветра, солнца и любви…

      Что казематы серые твои,

      судьба,

              когда и в них цветёт надежда!

      «Оборванный провод качается…»

      Оборванный провод качается,

      ни крошки в холодном дому.

      И всё же ничто не кончается.

      Душа от любви разрывается

      теперь уж не знаю к кому:

      к любому прохожему, к каждой

      продрогшей собачьей спине…

      О, ласки великая жажда!

      О, сердце живое в огне…

      «Стонут хляби, стонут веси…»

      Стонут хляби, стонут веси,

      в позлащённом поднебесье

      мрак летит, как сатана,

      побирается страна…

      Похмеляется тоскою,

      крестится не той рукою,

      гола, боса и срамна —

      Русь – пропИтая княжна.

      Вянут щёки, стынут очи,

      а продаться… нет, не хочет,

      шепчет: «Грех!» – стократ грешна,

      Русь, пропИтая княжна.

      Вскинет руки лебедины,

      белым платом серафимы

      обовьют и вознесут

      горькую на Божий суд.

      И покается она,

      Русь – пресветлая княжна,

      скажет:

      – В том моя вина,

      что и в судный день… вольна!

      Виноватый

      – Явись, покажись, виноватый,

      за коего маемся тут,

      за коего сонмы распятых

      России никак не зачтут.

      Явись, может, миром отмолим?..

      За что эта пропасть на нас?

      – За что?