Дед Мороз, ты ох… ел?! Или как стать актёром и что такое импровизация? Актёрские тайны и режиссёрские хитрости!. Роман Вячеславович Федосов

потере жеребёнком мамкиного вымени – то есть паника и потеря ориентации.

      Первый раз я столкнулся с этой «панической особенностью» на съемке одного из выпусков программы «Запретная Зона» на ТНТ, еще на заре своей телевизионной практики. Тогда я параллельно с работой на ТВ служил артистом в довольно неплохом и сильно Академическом театре – театре им Моссовета. И конечно первым делом в свои телевизионные экзерсисы стал приглашать профессиональных артистов. Сейчас уже не вспомню – что это был за сюжет, о чем и про кого…? Но вот тот самый «профессиональный артист» до сих пор стоит у меня перед глазами. Боже, с каким вдохновением и как артистично он репетировал. Это был просто фейерверк актерской фантазии и обаяния – он бесконечно заигрывал со всеми дамами, сыпал байками, анекдотами и шутками. Я уже предвкушал феноменальный успех моего сюжета, потирал ладошки и с нетерпением ожидал съемки. Формат той тв-программы (Запретная Зона, ТНТ) предполагал следующее – нужно было придуманную историю выдать за реальность! Делалось это так – я писал сценарий-историю и подбирал на кастинге исполнителей. Мы достаточно долго репетировали (что-то около месяца иногда), делали подсъёмки псевдо-документальных сюжетов, а потом выносили сие действие на публику. Съемка программы происходила в одном из больших Останкинских павильонов (АСБ 1 или 2). А вот там уже была, так называемая, «живая» публика – то есть зритель был не в курсе, что эта история выдумана и срежиссирована, и мы должны были разыграть её абсолютно убедительно – одним дублем, без остановок, чтобы публика абсолютно поверила в подлинность происходящего. (Этим «подставным» приёмом до сих пор часто пользуются на тв. По той простой причине, что с настоящими житейскими темами очень тягомотная история – живых героев не затащить на публику, никто не любит вытаскивать свой подлинный мусор из своих закутков. Да и вообще, подлинную жизнь умеют снимать выразительно только документалисты, да и то сильно не все.) Проще придумать феноменальный треш и потом его с артистами ярко изобразить, чем разбирать реальную скучную жизнь. Словом, – этот студийный съемочный этап был и самым сложным, но и самым интересным. Придумать и сыграть так, что б это было убедительнее и круче, чем в жизни – очень непросто. Для меня, как для театрального актера и режиссера это было чрезвычайно полезным. Я тогда очень многому научился. (И живой импровизации в том числе).

      Но, вернёмся к тому моему первому, приглашённому игруну-артисту – назовем его, для примера, Феофаном. Блистательно пройдя подготовительный период, он так же феерил и бурлил за кулисами перед выходом на съемочную площадку. Я как обычно волнительно метался за кулисами, давал всем последние наставления. Наш Феофантий внешне был в экзальтированном и бодром состоянии – его я не трогал и был уверен, что уж этот-то «профи» нас не подведёт. Зрители заняли свои места, продюсер Маша Шайкевич дает команду по рации,